Опасно, княже, молвил Траскон. Недруги они для нас.
Они королю франков присягнули после своего поражения. А король франков наш союзник. Не посмеют князь задумался, а потом взглянул в глаза Раковору. Ладно, ты поезжай к варнам. Пусть их войско идет к Велиграду. А потом скачи к лютичам, к князю Драговиту. Проси у него помощи
Конь мой притомился.
В конюшне любого возьми. Не медли, ступай!
Раковор ушёл, а Траскон озабоченно произнёс:
Бодричи не только в Велиграде живут. Я думаю, что всё-таки надо попытаться послать гонцов к ваграм и не мешало бы к смолянам. С их помощью другие города удержим ведь народ спасать надо.
Что народ! Бабы ещё нарожают. Власть князя надо спасать. Не будет князя, не будет княжеской власти не будет народа, разбредутся все по другим племенам под другую княжескую руку. А под сильную княжескую руку люди всегда прибьются. Им так спокойней и сытнее.
Траскон нахмурился:
А если рожать некому будет?
Не о том думаешь! Была бы дружина! А с дружиной можно любых баб захватить; обрюхатим нарожают они нам. Да и из других мест ремесленников можно пригнать. Дружина это сила, на которой держится мощь князя. Ладно, рано ещё. Пойду досыпать, и за Дражко закрылась дверь опочивальни.
Видно чего-то не понимает князь, зло усмехнулся Траскон. Долго бодричи его терпеть не будут.
* * *
Молодой норовистый конь, доставшийся Раковору, вначале плохо слушался его под седлом. Он пытался взбрыкивать и совсем не хотел подчиняться незнакомому всаднику. Раковору в эти моменты приходилось несколько раз стегать его плетью. Но вскоре конь вроде бы смирился и в минуты отдыха, когда после бешеной скачки Раковор переводил его на шаг, храпел и, повернув свою гривастую голову, косил большим чёрным глазом на нового хозяина. Этот норов молодого жеребца и подвёл гонца бодричей, когда он, заметив большое количество пеших воинов и множество вооружённых всадников, свернул в кусты и попытался там переждать. Это были не варны, те обычно сражались пешими. Конь Раковора призывно заржал, и на это ржание вмиг прискакали всадники, не дав возможности скрыться.
Ты кто? нахраписто и в то же время надменно спросил один из всадников.
Я гонец к великому князю Драговиту от князя Дражко, ответил Раковор, поняв, что про варнов лучше не упоминать.
Всадник ухмыльнулся:
Здесь князь Милогост. Вот и сообщишь ему всё, что хочет ваш Дражко. Свяжите его! скомандовал всадник.
Раковора стащили с коня, отобрали меч, и со спутанными руками ему пришлось бежать за всадником, державшим веревку, к которой он был привязан. Иногда пленник не поспевал за ним веревка натягивалась, и он падал на землю. Всадник останавливался, и недовольно поддёргивая верёвкой, заставлял его подниматься. Наконец Раковора, грязного, усталого и мокрого от пота, представили перед Милогостом.
Вот, князь, бодрича поймали. Говорит, что скакал к Драговиту от их князя Дражко.
Говори, что просит Дражко от нашего князя?
На нас напало большое войско данов. Наш князь просит у великого князя Драговита помощи.
Помощи захотели! Милогост процедил сквозь зубы. Ваше племя много крови нам попортило. А теперь помощи просите? Не дождётесь возмездие пришло. Я князь черезпенян веду своих воинов помочь данам.
Ты не можешь так поступить.
Ты мне указывать будешь, смерд? Милогост ударил Раковора плетью.
Раковор вздрогнул от удара:
Но вы же присягнули королю франков
Милогост зло усмехнулся:
Присягали ему, но не князю Дражко.
Он повернул голову к воинам:
Свяжите и бросьте в обоз я подарю его Готфриду датскому.
* * *
Всю крепость Велиграда заволокло едким дымом от сгоревшего посада. К этой едкости добавлялся слащавый запах горелого мяса. Уже третий день в воздухе витал запах смерти, после того как объединённое войско данов и саксов, а также подошедшие воины лютичей сломили сопротивление жителей города. На высоких стенах крепости столпились немногочисленные её защитники. В основном это была семья князя и приближенные к нему дружинники. Здесь, на стенах, можно было вдохнуть желанного чистого воздуха. Все смотрели, как к воротам крепости мимо дымящихся головёшек от былых строений шёл воин, размахивая белой тряпкой.
Князь ободритов! Тебя Готфрид, предводитель войска данов, призывает выйти из крепости и обсудить с ним условия сдачи! прокричав это, воин повернулся и ушёл прочь.
Что делать думаешь? обратился к Дражко его брат Годослав.
О сдаче не может быть и речи. Не бывало того, чтобы мы бодричи, сдавались кому-то. Крепость им не взять, а вскоре должна подойти помощь от варнов. Лютичи сволочи, нас предали. Мало мы их с франками били. Я жестоко отомщу! Дражко отвернулся от того, что раньше было городом Велиградом. Карла франкского попрошу о помощи, и опять пройдём с карающим мечом по их землям. Пощады никому не дам.
Князь отошёл от края стены и присел на один из деревянных чурбанов, во множестве лежащих на стене, приготовленных для отражения возможного приступа.
Лютичи знатные воины, промолвил Годослав. Может много крови пролиться с нашей стороны. И так уже сил мало, что приходится просить помощи у франков. Не боишься, что можем попасть в зависимость от Карла и стать его слугами?
Стоящий недалеко Траскон внимательно слушал, что говорил Годослав.
Но он-то всегда просит у нас помощи, возразил Дражко.
Просят помощи у сильного. Нам самим нужно быть сильными, а для этого нужен мир, чтобы окрепнуть. Хотя бы лет пять без войны.
За пять лет и лютичи сил наберут, желчно произнёс Дражко.
Эй, князь! раздалось снизу крепости.
Годослав выглянул. Недалеко от ворот стояли два всадника. Один из них держал верёвку, к которой был привязан побитый человек в изодранной одежде. Траскон пригляделся:
Раковор это. Гонцом его посылали к варнам.
Всадник продолжил:
Я князь черезпенян Милогост. Призываю тебя, князь, сдаться.
Ваш великий князь лютичей Драговит слово давал: жить в мире с нами! прокричал в ответ Годослав.
А Драговит в мире с вами и живёт, но не мы. Вы часто нападали на наши земли, пленяли наших людей. Теперь пришёл наш черёд. Выходи из крепости поговорим. Не заставляй нас ждать. Мы захватили много твоих людей, и если не одумаешься, то с каждым разом будем убивать их в два раза больше. А этот будет первым. Милогост махнул рукой. Воин схватил за волосы пленника и двумя уколами кинжала выколол ему глаза. Стоящие на стене услышали, как вскрикнул Раковор. Затем воин двумя движениями отрезал уши и после этого полоснул кинжалом ему по горлу. Всадники ускакали, оставив лежать труп как напоминание князю.
Годослав повернулся к Дражко.
Я выйду к ним, брат. Людей надо спасать. Они на этом не остановятся.
Убить могут ответил Дражко.
Но они же хотят поговорить. А убьют что ж, такова воля богов да наша княжья доля. Без народа князь ничто. На то он и князь, что ответственен за них. За народ он и голову сложить может, и за это народ его любит и в своём сердце хранит, если заслужил. О таком князе своим детям люди будут рассказывать. До сих пор ведь помнят нашего предка Владимира сына князя Вандала. Если что, позаботься о моей семье, брат. Умила, шагнул он к жене, давай попрощаемся на всякий случай.
Враз побледневшая Умила прижалась к мужу, затем они троекратно расцеловались. Годослав поднял на руки своего трёхлетнего сына Юрия:
Ну что, Юрик, мамку слушаться будешь? тот молча кивнул головой. Если не вернусь, то отомсти за меня, когда вырастешь.
Годослав прижал родное тельце сына к своей широкой груди и поцеловал в лоб.
Ворота открылись, и Годослав, высоко держа голову, направился к стану врагов. Все напряжённо смотрели за ним со стены. Умила, зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться, глядела, как мужа окружили даны, и он пропал из виду. Затем все увидели, как высоко вверх взлетел один конец бревна, на котором висело тело брата князя. Громко вскрикнула Умила и начала оседать вниз. Траскон бросился к ней, стараясь удержать, а Дражко побледнел от гнева, повернулся и пошёл прочь со стены. С презрением смотря ему вслед, боярин тихо произнёс: