«Нам сообщают, что оперетка Вальтера Розена Чародейка Соня, в течение двух лет не сходившая со сцены венского Фолькстеатер2, будет поставлена в Лондоне в театре Рубикон в конце июля или в начале августа. Роль Сони исполнит леди Ариадна Ферн».
Стрикленд не особенно удивился. Ариадна всегда вытворяла что-нибудь необыкновенное. Кроме того, он догадывался о причине ее решения. Герцогский дом Броуденов, достигший высшего расцвета в конце восемнадцатого столетия, постепенно беднел. Нынешний герцог Броуден отец Ариадны, задыхался под бременем непосильных налогов, не зная, что делать с многочисленными землями и родовыми поместьями, содержание которых стоило дорого и покупать которые никто не хотел. Семейные традиции, к тому же, обязывали его к широкой благотворительности, от которой почти невозможно было уклониться.
«Остается верна себе», подумал Стрикленд с улыбкой, но в это время его взгляд упал на другую заметку и улыбка сошла с его лица:
«Подтверждаются слухи о помолвке леди Ариадны Ферн с молодым адвокатом и членом парламента Юлианом Рэнсомом. Последние выступления господина Рэнсома в палате общин по вопросу о доминионах обратили на себя внимание печати и лидеров партии. Юлиан Рэнсом несомненно является восходящей звездой политического мира».
Надежды Стрикленда рушились. Сложив газеты, он просидел целый час в тихой и пустой комнате, браня себя за безумие, заставившее его уехать на столь долгое время. Временами он старался убедить себя, что произошла ошибка и газеты врут. На самом деле, если, Ариадна собиралась выйти замуж за Юлиана Рэнсома, разве стала бы она выступать в венской оперетке? Кто не знал Ариадны, сказал бы «нет». Но от нее можно было всего ожидать. Оставалось одно спросить ее самое.
Сняв с вешалки шляпу, Стрикленд вышел из клуба и направился через площадь святого Якова к большому Броуденскому дому на углу Парк-Лейн.
Там точно ждали его прихода, и Стрикленда сразу провели на третий этаж, где находилась комната Ариадны. Многих, кто знал Ариадну, эта комната удивляла. Вместо ярких красок, хаоса ковров и безделушек, посетители видели, строгие стены с натертым до зеркального блеска полом, с гравюрами Морланда на белых обоях. Мебели было мало. У окна стоял рояль, а против него большой диван со множеством подушек.
Ариадна, повязав белокурые волосы пестрым шелковым платком, сидела около спиртовки, варя какое-то зловонное зелье в серебряном чайнике. При появлении Стрикленда она вскочила и протянула ему обе руки.
Дорогой! Я прочла в газете, что вы приехали вчера, и ждала вас с минуты на минуту! Знаете, я сделала ужасную вещь!..
У нее была милая привычка встречать друзей после долгой разлуки так, точно она расстались буквально вчера. Несмотря на все свое горе, Стрикленд невольно рассмеялся:
Аридна, вы нисколько не изменились! Вы всегда делаете ужасные вещи.
Да, созналась она. Я хотела узнать, идут ли мне рыжие волосы, буду ли я действительно похожа на девушку с картины Тьеполо3. Я решила покрасить маленький кусочек, но нечаянно покрасила целую прядь, и краска оказалась совсем не рыжей. Это рецепт, как выводить краску, она кивнула головой в сторону чайника, но он не действует! Посмотрите!..
Она сорвала платок и сокрушенно взглянула в зеркало. Стрикленд увидел маленькую стриженую голову с очень светлыми, курчавыми и шелковистыми волосами, разделенными пробором с левой стороны. От пробора через всю голову шла широкая полоса ярко-красного цвета.
Ариадна в эту минуту напоминала обиженного и рассерженного мальчика.
Но у мальчика не могло быть такой нежной кожи, этих мягких красок и больших, светло-синих глаз, темневших в минуты горя и зажигавшихся золотыми искорками при смехе
Да, вышло неважно, согласился Стрикленд.
Придется как-нибудь спрятать, пока волосы отрастут.
Увы, ничего другого не остается.
А до тех пор я буду похожа на обезьяну.
С этим уже ничего не поделаешь, улыбнулся Стрикленд.
Ариадна весело рассмеялась и, взяв Стрикленда под руку, потащила его к дивану.
Садитесь! Мне надо с вами поговорить. Дайте папиросу из той коробки, и возьмите себе. Спасибо. Ну, а теперь спичку.
Закурив, она опустилась на диван рядом с ним и изменившимся голосом спросила:
Вы знаете моего Рэнсома?
Значит, это правда?
Правда.
Поздравляю, сказал Стрикленд, беря ее руку.
Пока что, он был доволен собой. Голос его звучал ровно и спокойно, ничем не выдавая глубокого внутреннего разочарования. Отвернувшись, он стряхнул пепел с папиросы и спросил:
Были неприятности с семьей по поводу помолвки?
Ариадна кивнула головой.
Были, конечно. Партия считалась неподходящей Теперь все в порядке.
Она подперла подбородок рукой и задумчиво посмотрела на блестящие носки лакированных туфель.
Рэнсом именно тот человек, который мне нужен. В январе со мной произошел ужасный случай Стрикленд, я должна все подробно вам рассказать.
Я хочу все знать с наибольшими подробностями.
Я была на вечеринке в Челси. Знаете, одна из тех вечеринок, где все сидят на подушках на полу, подаются одни устрицы, и в общем бывает довольно скучно. Все это уже тогда было старомодно, но многие этого еще не сознавали, в том числе сам хозяин. Юлиан был там, конечно. Рядом со мной сидела девушка, которая принесла какой-то новый наркотик и ужасно им хвасталась. Конечно, мне захотелось попробовать. Она дала мне один порошок, но я ничего не почувствовала никакого подъема, ни малейших сладких видений, ничего! Разумеется, я была разочарована. Ну, она одолжила мне второй
«Одолжила», вставил Стрикленд. Это мне нравится!..
Не перебивайте! Я проглотила второй порошок, и опять ничего! Разозлилась, и приняла третий. Тут-то и началось. Мне казалось, что я умираю. Это было кошмарно. Я летела в какую-то пропасть, все ниже, и ниже Сердце не хотело работать. Никогда в жизни я не испытывала такого томительного чувства! Боли не было, а именно отчаянное, безвыходное томление
Ариадна сжала голову руками и закачалась взад и вперед, словно опять переживая мучительное действие яда.
Все решили, что я при смерти! продолжила она. Хозяин вечеринки хотел вызвать такси, чтобы я умерла в автомобиле, а не в его злосчастном доме. С девушкой, давшей мне порошки, сделалась истерика. Все остальные суетились, потеряв голову и не зная, что делать. Все, кроме Юлиана. Он был чудесен!
Что он сделал? спросил Стрикленд, и помимо воли резкая нота ревности прозвучала в его голосе.
К счастью, Ариадна, погруженная в воспоминания, ничего не заметила.
Он спокойно сидел рядом со мной, как будто ничего не случилось. Когда я стонала: «Теперь конец! Вот теперь конец!», он только гладил мою руку и говорил: «Ерунда. Ариадна, пройдет!» Никакого волнения, вы понимаете, и никакой жалости! Это было замечательно среди общей суматохи, когда все остальные, уже собирались звонить в похоронное бюро и заказывать гроб. Через час или полтора я начала приходить в сознание. Кто-то вызвал такси, и Рэнсом повез меня домой. Только когда мы остались вдвоем и опасность прошла, он признался, что тоже не на шутку перепугался. Он сжал меня в объятьях, он страшно силен и всю дорогу мое сердце ныло: вот мой жених, вот мой жених!
Ариадна замолчала. Стрикленд чувствовал, что надо что-то сказать, порадоваться ее счастью, но не находил слов. Он отправился в странствия два года назад, чтобы не мешать ей сделать выбор по сердцу, усыпить свою ненужную любовь. Но сейчас, чувствуя на щеке ее дыхание, слыша ее голос, он с трудом подавлял ревность, клокотавшую в сердце. «Он страшно силен» Может быть, в ту самую ночь, когда он, Стрикленд, сидел на веранде, в Могоке, мучимый темными предчувствиями, опасность грозила здесь в Челси, в прокуренном ателье какого-то художника. Юлиан Рэнсом оказался на месте, чтобы защитить ее, а не он!