Здравствуйте, Эмилия. Можно вас так называть? начал «доктор Фазул Чаудари, старший консультант», как гласил бейдж.
Откуда вы знаете мое имя?
Вы сами назвались в «Скорой» три дня назад.
А сейчас я где?
Далвич, юг Лондона, больница короля Вильгельма.
Что еще я говорила?
Что ничего о себе не помните и что за вами гонятся.
Эмилия кивнула. Не проговорилась-таки, что откуда-то сбежала. Пусть так и остается.
Как я? Жить буду?
Доктор Чаудари заглянул в планшет.
Отделались ссадинами и синяками. До утра мы продержали вас на снотворном был риск отека мозга. Повезло, что у беспилотных машин корпус из специальных материалов, смягчает удар. А вот в остальном не все так однозначно. Судя по нашей предварительной психологической экспертизе и вашим заявлениям, у вас частичная амнезия. Ходить и говорить можете телесные функции не затронуты, но считать память мозг не в силах. Грубо говоря, прошлое для вас теперь недоступно.
Диагноз несколько успокоил. Моментами Эмилии казалось, что рассудок ее мутится. Как же вернуть себя прежнюю? Ответа пока не было.
Это лечится?
У многих со временем само проходит, память возвращается. Не помешало бы сделать МРТ, пролить свет на
Нет! взорвалась Эмилия, напугав медперсонал.
Нельзя, никак нельзя дать заглянуть себе в голову так твердил внутренний голос!
Обследование безболезненное, не бойтесь. Я советую продолжил доктор, но Эмилия упорно замотала головой. Гм, ладно. Мы к этому еще вернемся. Уж простите, долг велит.
Извините, но я еще раз говорю: нет. Просто скажите, как мне вернуть память. Больше ничего не нужно.
Панацеи нет, тут все индивидуально. Обследования подскажут, в какую сторону двигаться гипноз, акупунктура, БОС-терапия, билатеральная стимуляция. Это все ненаучно, но вдруг поможет
После ухода медиков у Эмилии на глаза навернулись слезы. Перспектива не вспомнить себя до конца жизни пугала до глубины души. Она было повернулась на бок, но ребра больно прострелило. Тогда сползла ниже и медленно подтянула колени к груди.
Действие обезболивающих быстро утянуло в сон, однако вскоре Эмилию резко разбудило чувство чужого присутствия. Кулаки машинально сжались где опасность, кому дать отпор? и в это мгновение взгляд выхватил посетителя. Рослый, с густыми бровями и тонкими губами; резкие скулы, миндалевидные глаза за очками в роговой оправе. Бейджа нет, планшета в руках тоже не из персонала?
С облегченным вздохом он подступил к ее койке.
Ну слава богу!
Затем нежно убрал волосы с ее лица и поцеловал в щеку.
Вы что?! возмутилась она, отпрянув.
Его брови озадаченно сошлись. Не такой реакции он ждал.
Я Извини. Он отступил на шаг.
Вы вообще кто? спросила Эмилия.
Ты меня не помнишь?
Иначе не спрашивала бы!
Я Тед. Он напряженно улыбнулся. Твой муж.
Глава 10
Бруно, Эксетер
Комната погрузилась в непроницаемую тишину, будто мир за ее пределами канул в небытие. Время остановило свой бег в этом уголке Вселенной, где Бруно так мечтал остаться навсегда.
Он не мог оторвать взгляда от сына, сидящего в середине тускло освещенной комнаты. Большие-большие глаза Луи единственное, что виднелось в полумраке завороженно следовали за огоньками на стенах и потолке. Его рот застыл открытым в форме буквы «о» признак расслабленного, спокойного состояния.
У отца же на душе было совсем наоборот.
Бруно отчасти успокаивало, что темнота скроет чувства на его лице пусть даже Луи не в силах их различить. Он вышел в коридор и наткнулся на одну из воспитательниц вместе с практиканткой за спиной.
Доброе утро, начала Кэлли. Мы как раз идем вас проведать.
Она опытным взглядом считала лицо Бруно и тут же велела практикантке проведать Луи в сенсорной комнате. Сама же увела Бруно в аудиторию для персонала. В глаза с порога бросилась белая доска с написанным: «Агрессия при аутизме, методы борьбы», и ниже «Депрессия» и «Членовредительство». До боли знакомые слова.
Вы считаете, что подвели сына, так? начала она.
Бруно кивнул.
Если вас это успокоит, через подобное проходят все наши родители, добавила Кэлли.
Я верил: как бы ни прижало, сына я ни за что не отдам в чужие руки. Не брошу. А в итоге взял и бросил!
Ничего подобного. Вы поставили нужды Луи выше своих. Предоставить заботу о нем профессионалам не значит бросить. У нас лучший в Эксетере интернат для детей с расстройствами аутического спектра. Луи двадцать четыре часа будет под присмотром специалистов, которые всю жизнь работают с такими детками. Ему тут понравится, обещаю.
А что же через полгода? Больше я не смогу оплатить.
Будем решать проблемы по мере их поступления. А пока что отведем Луи в его новую комнату?
Вернувшись к сыну, Бруно приобнял его за плечо и осторожно повел в одно из двенадцати отделений интерната. Мальчику предстояло делить жилой блок с двумя подростками и тремя круглосуточными воспитателями по одному на ребенка. Двенадцатилетний Луи оказался самым юным среди соседей, но с наибольшими потребностями.
Первым в комнату вошел сын, затем отец. Спать Луи будет в одиночестве, но под непрерывным надзором камер с датчиками движения, чуть что готовых послать сигнал персоналу. Луи не разговаривал, а значит, и о недомогании сообщить не мог, поэтому под кожу запястья ему вживили биомонитор. Чтобы облегчить адаптацию, Бруно заранее разложил в ключевых местах комнаты игрушки сына. На подушке сидел его любимый плюшевый тираннозавр.
Луи с явным замешательством осмотрел комнату, недоумевая, почему его вещи здесь, а не дома. Спустя полминуты он стал барабанить пальцами по виску, что говорило о растущем беспокойстве. Отец достал из сумки телефон самое доступное успокоительное средство.
Мы не зря оставляли Луи здесь на пару минут каждый день. За несколько недель он привык к комнате, сказала Кэлли. Когда будете готовы, жду вас за дверью.
Бруно наблюдал, как Луи с немыслимой легкостью возится в телефоне. Разгадывал он, судя по всему, какую-то головоломку из слов и фигур, явно чересчур замысловатую для его возраста.
Луи умел удивлять отца.
Что это у тебя там, дружище? заглянув в экран, спросил Бруно.
Вскоре удалось уловить закономерность. Сын же в это время был уже на три шага вперед и давно сводил части в целое. Бруно с детства имел самую распространенную форму синестезии, персонификацию цифры, буквы и даже дни недели для него обладали своими личностными характеристиками. Никто не знал, передалось ли это Луи, однако подобные головоломки он раскусывал с такой легкостью, что явно не только передалось, но и утроилось.
Посмотрев на Бруно, мальчик отдал ему телефон с решенной головоломкой и переключил внимание на коробку с «Лего» у окна. Мир пестрого конструктора подчас не отпускал Луи часами напролет. Намек был ясен: пора тебе уже, отец. Бруно не возражал. Все, чего ему хотелось, услышать хоть слово на прощание.
* * *
Бруно примостился на краю одноместной кровати и обвел взглядом свое нынешнее жилище. Слева располагался кухонный уголок: впритирку плита, раковина да три шкафчика. Впереди стояли раскладной диван, телевизор, шкаф и комод. Не квартира коробчонка с гостиную их прежнего семейного дома. Ванна и туалет общие, в конце коридора, их приходилось делить с хозяевами тайской забегаловки на первом этаже.
Ничего общего с тем, что любил Бруно.
Дом и бо́льшую часть содержимого пустили с молотка в уплату просроченной ипотеки, расходов на адвоката и счета за интернат для Луи. Сына и жену вырвали из его жизни прямо как волю к борьбе и веру в светлое завтра. Один только плюс оставался в море минусов: сын получит лучший уход из всех возможных за деньги.