— Вы говорите так же, как все остальные члены Таламаски: словно римский священник. Выражаете свои мысли так, будто родились Бог весть в какие времена
— Не удивительно, ведь я воспитывался на их документах, главным образом написанных по-латыни, — откликнулся Юрий. — Первые упоминания о Лэшере, как свидетельствует досье Мэйфейров, восходят к шестнадцатому столетию. Помимо досье я прочел все другие документы, связанные с историей семьи. В общем, мне известно практически все: от возникновения и источников их колоссального богатства до тайных деяний, совершавшихся или по наущению вечного проклятия Мэйфейров — Лэшера, или в союзе с ним. В общей сложности я прочел сотни и сотни страниц.
— Понятно.
— Однако нигде не встретил истории Талтоса, — продолжал Юрий. — И не слышал о нем ни слова, когда был в Новом Орлеане, пока два члена ордена не погибли там при попытке освободить Талтоса — Лэшера, от человека, убившего его. Но я не могу рассказать эту историю.
— Почему же? Теперь я хочу знать, кто убил его.
— Когда я узнаю вас лучше, когда вы расскажете о себе, так же как и я.
— Что я могу вам рассказать? Я — Эшлер, я — Талтос. Прошли столетия с тех пор, как я видел другого представителя моего рода, одного-единственного. Ох, конечно, были еще и другие. Я слышал разговоры о них, гонялся за ними, иногда почти находил их. Заметьте, я сказал «почти». Но ни разу не прикоснулся к своей собственной плоти и крови. Ни разу за все это время.
— Судя по всему, вы очень стары. Продолжительность нашей жизни, можно сказать, миг в сравнении с вашей.
— Очевидно, да, я стар. Как видите, у меня уже есть белые волосы. Но как могу я судить насколько, как могу я выяснить, какой может быть моя старость и сколько времени она займет в пересчете на человеческие годы? Когда я жил в счастье, среди себе подобных, то был слишком молод, чтобы познать, что мне понадобится для столь длительного путешествия в одиночестве. И Господь не одарил меня сверхъестественной памятью. Подобно обычному человеку я помню лишь некоторые вещи, но при этом удивительно ясно; другие полностью выпали из памяти.
— Таламаска знает о вас? — спросил Юрий. — Ваш ответ имеет для меня большое значение, ведь Таламаска была моим призванием, моей жизнью и судьбой.
— Объясните, почему все изменилось?
— Я говорил вам. Эрон Лайтнер уехал в Новый Орлеан. Эрон — эксперт по ведьмам. Мы изучаем ведьм…
— Это уже давно понятно, — перебил Юрия карлик. — Давай дальше.
— Умолкни, Сэмюэль, и веди себя прилично, — мягко, но серьезно укорил его высокий.
— Не будь слабоумным, Эш, этот цыган и так вот-вот влюбится в тебя!
Талтос был ошеломлен и разгневан. Ярость пламенела в нем, великолепная и неистовая, но он укротил ее, тряхнул головой и сложил руки. Он уже давно научился справляться со своим гневом.
Что же касается Юрия, то он вновь был ошеломлен. Казалось, что для него теперь весь мир состоит из потрясений и открытий. На этот раз поразительным откровением для него стал тот факт, что он, Юрий, невольно проникается великой симпатией к благородному и, судя по всему, умному великану — чувством, которое он ни в малейшей степени не испытывал по отношению к Сэмюэлю…
Он смущенно отвернулся, не желая — да и не имея времени — откровенно рассказывать о своей жизни: о том, как он полностью попал под влияние Эрона Лайтнера, о том, что столь сильная личность часто доминировала над ним. Ему хотелось сказать, что эротика была вовсе ни при чем… Но… Эротический аспект, конечно же, имел огромное значение — не меньшее, чем все остальное.