Затем опять отвернулась, глядя на чугунные ворота, и за пруд, и ниже — на середину передней лужайки.
Индийская сирень была усыпана готовыми распуститься бутонами.
А когда исчез Юрий, ветви были еще совсем голыми.
Они стояли там рядышком и шептались. И Юрий сказал «Знай, что бы ни случилось в Европе, Мона, я вернусь сюда, к тебе».
Роуан смотрела на нее! Роуан смотрела ей прямо в глаза!
Мона была настолько потрясена, что не могла ни говорить, ни двигаться. А еще она опасалась, что Роуан отвернется от нее. Ей хотелось верить, что это хорошо, что это принесет удовлетворение и высвобождение. Она сумела захватить внимание Роуан, даже если она была всего лишь беспомощным щенком.
Пока Мона неотрывно смотрела на Роуан, выражение лица безмолвно сидевшей женщины постепенно менялось: оно становилось все менее задумчивым, сосредоточенность уступала место печали.
— Что, Роуан? — шепотом спросила Мона.
— Дело не в Юрии, — едва слышно произнесла Роуан.
Морщинка на лбу ее стала еще глубже и заметнее, глаза потемнели. Однако прежнее состояние полнейшего безразличия, слава Богу, не возвращалось.
— О чем ты, Роуан? Что ты сказала о Юрии?
Впечатление было такое, что Роуан думает, будто все еще говорит с Моной, и не сознает, что с губ ее не слетает ни звука.
— Роуан, — все так же шепотом умоляла Мона, — скажи мне, Роуан…
Слова застыли у Моны на языке. Она вдруг словно утратила мужество и желание говорить.
Глаза Роуан все еще были устремлены на нее. Потом Роуан подняла правую руку и пробежала пальцами по пепельным волосам. Жест был естественным, нормальным, но глаза… В глазах Роуан застыла тревога.
Какие-то звуки привлекли внимание Моны. Разговаривали мужчины. Майкл и кто-то еще… Мона не разобрала.
Вдруг послышались другие звуки… Не то смех, не то плач женщины. Буквально через секунду все смолкло. Мона не смогла определить, кому принадлежал голос.
Она обернулась и посмотрела в ту сторону, где за открытыми створками ворот виднелся сверкающий бассейн. Вдоль его края по каменным плитам к ней почти бегом, приближалась тетя Беатрис. Одной рукой она зажимала рот, а другую вытянула вперед, будто боясь упасть лицом на землю. Это ее голос слышала Мона — Беатрис рыдала. Волосы Беа, обычно уложенные в безукоризненный узел у основания шеи, растрепались, выбившиеся пряди упали на лицо. Прекрасное шелковое платье намокло и покрылось пятнами.
Майкл и человек зловещего вида в темной простой одежде быстро следовали за ней, на ходу обмениваясь отрывистыми фразами.
Громкие, захлебывающиеся рыдания Беатрис гулко раздавались над водой. Высокие каблуки ее туфель увязали в мягком грунте лужайки, но она упорно продвигалась вперед.
— Беа, что случилось?
Мона вскочила на ноги.
То же сделала Роуан, внимательно всматриваясь в приближающуюся фигуру.
Беатрис бросилась к ней прямо по траве. Она неловко подвернула ногу, едва не упала, но сумела удержать равновесие и тут же без посторонней помощи выпрямилась.
Моне стало ясно, что бежала она именно к Роуан.
— Они сделали это, Роуан! — задыхаясь, выкрикнула Беа. — Они убили его! Прямо на моих глазах! Машина выскочила на тротуар. Они убили его. Я видела это собственными глазами.
Мона кинулась вперед, чтобы поддержать Беатрис. А та обняла Мону левой рукой и едва не задушила ее поцелуями, одновременно другой рукой обхватив Роуан и прижимая ее к себе.
Роуан в свою очередь заключила Беа в объятия.