Он сообщил какие-то подробности?
— К сожалению, нет. Он тоже видел его только мельком. Замок Бориваж большой, там полно коридоров и темных закутков.
Кингсли снова достал блокнот.
— Маккрун и медсестра были вместе, когда видели этого офицера?
Шеннон сильно затянулся дешевой папироской и прикурил от ее горящего конца вторую.
— Нет. Они были в разных частях одного и того же коридора; это длинный извилистый коридор, в который выходит несколько палат. Сестра Муррей увидела выскользнувшую из комнаты Аберкромби фигуру, когда вышла из соседней палаты, от Хопкинса. Она видела, как этот человек поспешил в противоположном направлении. Маккрун находился дальше по коридору, в другой палате, и, по его словам, он выходил облегчиться. Он утверждает, что таинственный офицер обогнал его и скрылся впереди.
— Значит, Маккрун увидел офицера через несколько секунд после того, как его увидела сестра Муррей?
— Да.
— И они оба видели его только со спины?
— К сожалению, да.
— Значит, если этот таинственный человек застрелил Аберкромби, то сестра Муррей находилась в это время в палате Хопкинса по соседству. Она слышала выстрел?
— Возможно, и слышала, но точно сказать нельзя.
— Почему?
— Потому что это место — психушка, там до черта «еще не диагностированных» придурков, а психи чертовски шумные, особенно по ночам. Я-то знаю, я там был. Постоянно стуки, крики и жуткий звон цепей. Ужасно нервирует. К тому же стены и двери в замке очень толстые. В таком месте выстрел остался бы незамеченным в любое время дня и ночи.
— Значит, выстрела никто не слышал?
— Ну, выстрелы слышали все, сколько угодно. Я же сказал, что это психушка, психушка для контуженых. Некоторые из них вообще ничего, кроме выстрелов, не слышат.
— А как насчет времени? — спросил Кингсли. — Эти данные у вас есть?
— У нас есть показания сестры Муррей, и очень четкие. Перед тем как уйти, она заполняла рапорты по всем пациентам в палате, делая отметки об их состоянии. Она зашла к Аберкромби в девять двадцать пять, а затем направилась в соседнюю палату, к Хопкинсу. Гам она провела час, перевязывая больных и так далее, и заполнила последний рапорт в десять тридцать две. Через несколько секунд после этого она вышла из палаты и заметила таинственного офицера.
Все трое заказали с тележки с десертом пропитанный вином бисквит со взбитыми сливками и попросили еще сигарет.
— Значит, ночной поход в уборную Маккруна пришелся приблизительно на десять тридцать три, — сказал Кингсли.
— Да, но он этого подтвердить не может, потому что часов у него нет.
— Представляете? — вмешался Камминг. — Нет часов. Я не могу жить, если не знаю времени. Чувствую себя без часов совершенно голым.
— Во сколько было обнаружено тело? — спросил Кингсли.
— Позже. Между одиннадцатью сорока и одиннадцатью сорока пятью.
— А когда нашли Хопкинса с револьвером?
— Практически сразу же.
— Кто обнаружил тело?
— Ночная сестра, которая заступила на дежурство в десять сорок пять, сменив сестру Муррей. Именно она подняла тревогу, — ответил Шеннон и специально для Кингсли добавил: — Кстати, к ней я свое правило не применил, у нее лицо как у немецкого генерала.
Кингсли пропустил это замечание мимо ушей.
— Полагаю, таинственному офицеру предложили показаться и объяснить все?
— Нас уверяли, что местная военная полиция проводила допросы, но безрезультатно.
— А Хопкинса арестовали, потому что застали его с орудием убийства?
— Да, с личным табельным револьвером Аберкромби.