Видимо, вы намерены выдать мне новые документы. Я стану полицейским?
Камминг понял, что Кингсли на крючке.
— Именно так: капитан Кристофер Марло из Королевской военной полиции.
— Предположим, что я действительно возьмусь за это дело… Что будет по его завершении?
— Вы со своими новыми документами покинете этот остров, инспектор. Навсегда. Мы намерены предложить вам Австралию. Там полно возможностей для энергичных людей, особенно теперь, когда они стольких потеряли во Франции и в Турции. Лишних вопросов там задавать не будут.
— А мои жена и сын?
— Инспектор, они в любом случае для вас потеряны. Живым бы вам из тюрьмы не выйти.
Кингсли не питал иллюзий насчет того, как высоко оценит его жизнь СРС, когда он выполнит поставленную перед ним задачу. Живой он мог доставить множество хлопот.
Камминг понял, о чем он думает.
— Секретная разведывательная служба Его Величества не занимается убийствами, инспектор.
— Миллионы людей гибнут. Что значит еще одна жизнь?
— Полагаю, мне придется попросить вас поверить мне на слово.
Кингсли наблюдал, как Камминг моет чашки. Возможно, лучше сейчас не раздумывать о будущем, а позаботиться о настоящем. Старая жизнь закончилась. Какая разница, что в ней было?
Кроме того, в Кингсли, разумеется, проснулся охотничий азарт.
Кингсли достал блокнот и ручку, которые приобрел на вокзале Виктория. Будучи прирожденным полицейским, устоять он не мог.
— Вы говорили об «обстоятельствах и показаниях свидетелей», которые заставили вас сомневаться.
Камминг улыбнулся. Полицейский с блокнотом в руках приступил к работе.
— Ну, первый вопрос, который нужно задать, это — что вообще этот великий герой делал в ЦЕНДе, и просто ли совпадение то, что Хопкинс находился в соседней комнате.
— ЦЕНД? — переспросил Кингсли.
— Аббревиатура Королевской медицинской службы сухопутных войск, означает «Центр для еще не диагностированных нервных пациентов».
— Вы шутите.
— Ничуть. Именно так эти места называются в армии. Военным не нравится термин «контузия», очень не нравится.
— И насколько же «нервным» был виконт Аберкромби?
— Ну, в этом-то все и дело. Никто не знает. Он пробыл в замке Бориваж всего неделю, прежде чем его застрелили.
— Он лежал в общей палате?
— К сожалению, нет. Несколько свидетелей нам бы не помешали, но, будучи знаменитостью и аристократом до кончиков пальцев, он находился в отдельной комнате.
— И считается, что этот рядовой Хопкинс вошел к нему и пристрелил его?
— Ну, выглядит все именно так. Видит бог, у парня был мотив, и позже его нашли с револьвером Аберкромби, но, как я уже говорил, никто не видел, как он это сделал.
— И откуда же взялись сомнения?
— Во-первых, Хопкинс клянется, что невиновен.
— В моей практике большинство убийц придерживаются такой тактики. Что еще?
— А еще у нас есть показания двух свидетелей, утверждающих, что перед тем, как Аберкромби обнаружили мертвым, в его комнате был кто-то еще.
— Кто?
— Офицер, больше ничего не известно. Он исчез, и больше его не видели.
— А этим свидетелям можно верить?
— Одному можно, а второму с трудом. Второй — рядовой, парень по фамилии Маккрун. Его тогда только что доставили в Бориваж, и он провел тот вечер с Хопкинсом, плел корзинки. Кажется, именно он первым забил тревогу и сообщил об аресте Хопкинса в его профсоюз.
— А кто-нибудь еще в центре возмутился, когда объявили, что Аберкромби погиб в бою?
— Нет, все произошло ночью, и о случившемся знали всего несколько человек из медперсонала.