— Парень в середине выглядит неплохо, — ответил Кингсли. Несомненно, это был один из солдатских любимчиков; он был грациозен словно женщина и, не скупясь, показывал свои элегантные ноги в чулках.
— Это друг Аберкромби, — ответила сестра Муррей. — Он приходил навестить его. Довольно женственный молодой человек. Ужасно мягкий. Определенно, ему лучше быть девушкой, чем мужчиной. — Она понизила голос до шепота. — Знаете, я бы даже заподозрила, что он один из них.
Кингсли внимательнее пригляделся к наряженному в дамское платье актеру. Играл он очень убедительно. Солдаты тоже так думали и громко ему аплодировали и совершенно открыто убеждали его снять панталоны. Кингсли подумал, что согласись он, и иллюзия была бы испорчена.
— Еще один случай для нашего друга Фрейда, если вас интересует мое мнение, — хихикнула сестра Муррей. — Мужчина изображает женщину, а целая толпа других мужчин хочет увидеть его голым, хотя они прекрасно знают, что он мужчина. Ужасно странно, с моей точки зрения.
— Ну, не знаю, — сказал Кингсли. — По мне, так это просто невинное развлечение.
— Ха! — сказала сестра Муррей.
Сидевший за ними офицер шикнул на них, и сестра Муррей скорчила рожицу, словно маленькая дерзкая девчонка.
— Если он на самом деле разденется, — прошептала она, — надеюсь, он отдаст мне свои шелковые чулки. Представить себе не могу, где он их раздобыл.
— А где они вообще это все раздобыли: парики, платья, жемчуг? — прошептал в ответ Кингсли.
— Ну, эти концерты много значат для солдат. Все вносят свой вклад, а представления с переодеваниями — самая популярная их часть. Лично я их ненавижу.
— Правда? Почему же?
Но сидевший за ними офицер снова шикнул, и сестра Муррей больше ничего не сказала. Зрителям показали много разных танцев, патриотических песен, сценок о полковом старшине и неизменную пародию на Чарли Чаплина. В отличие от большинства пародистов, сегодня в его роли выступил действительно талантливый парень, которому удалось передать обаяние чаплиновского бродяжки.
— Это тот же парень, который пел в женском платье, — прошептала сестра Муррей. — Чертовски хорош, вы согласны?
Кингсли искренне согласился с ней. Парень действительно был чертовски хорош.
После представления полковник поднялся на сцену, опираясь на трость — его ранило на этой неделе, — и поблагодарил всех действующих лиц за отличное представление.
— Знаете, я видел представления в Лондоне, которые этому и в подметки не годились, — сказал он, вызвав радостные крики зрителей. — Девушки у нас здесь тоже куда симпатичнее! — добавил он, и крики стали еще радостнее.
Затем сержантам и солдатам был подан чай, а офицерам устроили небольшой банкет, для которого повара расщедрились на виски. Сестра Муррей, как самая молодая и привлекательная из медсестер, была в центре внимания. Однако ей было вполне довольно компании Кингсли.
— Ну и почему же вы ненавидите мужчин, играющих женщин? — спросил он.
— Потому что они вовсе не похожи на женщин, — ответила она громко, очевидно желая, чтобы ее точку зрения услышали как можно больше мужчин. — Они не играют женщин, они показывают мужскую фантазию о женщинах. Играй они женщин, они показали бы, как те изготавливают снаряды, работают кондукторами — в этом, кстати, они ни капельки не хуже мужчин — или открывают радий, как неподражаемая мадам Кюри.
— Хмм. Да… Но, по-моему, это было бы скучновато. Зрителям вряд ли было бы интересно наблюдать, как собирают плату за проезд и смотрят в микроскоп.