Ивану не нужна была справочная. Он знал, где искать профессора.
***
Блиновский пассаж представлял собой длинное большое здание, выстроенный полтора века назад в псевдорусском стиле. Как писали в одном старом путеводителе, это был «дом ресторанов, магазинов, коммуналок и привидений».
Иван ни разу не видел здесь привидений, а рестораны, магазины и коммуналки его не интересовали.
Ему нужна была крыша.
Он свернул в одну из арок и прошел во двор.
В отличие от парадного фасада, двор напоминал не городскую достопримечательность, а трущобы напополам с развалинами, оставшимися от боевых действий. Задняя часть дома была загромождена тянувшимися во все стороны трубами, спрятанными в нишах ржавыми решетчатыми балконами и какими-то деревянными пристройками. Все это было похоже то ли на старые кварталы Неаполя, то ли на компактные бразильские фавелы.
Массивные пожарные лестницы тянулись зигзагом среди труб с балкона на балкон. До нижнего балкона было никак не достать, но Садовский еще пятнадцать лет назад показал Ивану одну хитрость. С тех пор ничего не изменилось.
Иван забрался на пристройку, прошел по карнизу к толстенной трубе и перелез на балкон. По инструкции люки на балконах должны были закрываться, но тут никогда ничего не закрывалось.
Ржавая лестница дрожала под весом, и пару раз Ивану казалось, что сейчас вся конструкция обрушится вниз.
На предпоследнем этаже окно было открыто. На подоконнике сидела размалеванная девица в открытом до пупа фиолетовом пеньюаре и курила длинную коричневую сигариллу.
Она лениво смерила взглядом карабкающегося по лестнице Ивана и хрипло спросила:
Работаешь?
Почти.
Девица усмехнулась.
Тут брать нечего. Ползи обратно.
Я все-таки попытаюсь.
Ну, как знаешь.
Девица выкинула сигариллу и захлопнула окно. Иван полез дальше.
Крыша пассажа была сложным сооружением с крутыми скатами, перепадами высоты и торчащими там и сям кирпичными дымоходами.
Иван вскарабкался повыше, перебегая от трубы к трубе. Перелез на соседний сегмент, куда была перекинута простая деревянная лестница, и подобрался к низкому выступу с застекленными чердачными окнами. Судя по обстановке на чердаке, там ничего не изменилось.
Иван постучал по стеклу костяшками пальцев. Спустя минуту постучал еще раз, сильнее, так, что стекло задребезжало.
В окне появилось морщинистое лицо, с всклокоченной седой бородой и вытаращенными глазами.
Добрый день, профессор, сказал Иван. Давно не виделись.
***
Мог бы позвонить хоть раз, проворчал Садовский, смахивая с дубового стола в ведро объедки и одноразовую посуду.
Извини, Палыч. Как посеял тогда твой телефон, так и с концами. А потом все завертелось, закрутилось.
Ага. Знаю, чего у тебя закрутилось. Науку похерил, стал щелкопером. Или как вас сейчас называют? Журнаглисты?
Журнашлюхи. Но я и оттуда ушел. Уже давно.
Говорил тебе, бери тему, а я помогу с материалами. Сейчас бы уже доктором был.
Не судьба.
Иван оглядел профессорское пристанище.
Чердак был заставлен книжными стеллажами и шкафами, где сквозь стекло виднелись архивные коробки. Длинный стол тянулся от одного окна до другого. На одном конце он был письменный, с ворохом бумаг и настольной лампой. На другом обеденный, с тарелками, стаканами и хлебницей. Все было так, как раньше, разве что шкафов, книг и бумаг прибавилось. Да борода у профессора была уже не темная и аккуратно постриженная, а пегая и торчала во все стороны. Садовский был облачен в замызганный халат, на котором виднелись следы от многочисленных возлияний.
Думал, по телефону поговорить, сказал Иван. Позвонил в деканат. Ну и Пришлось сюда заявиться. Извини.
Садовский подозрительно прищурился.
И что тебе сказали в деканате?
Что-то про больницу, куда тебя забрали прямо с лекции. Как здоровье, кстати?
Садовский крякнул.
Отлично здоровье. Приврали, как всегда.
Что, не было больницы? А почему тогда
Садовский засуетился, опустив голову, взял чайник, плеснул воды в стакан.
Палыч, сказал Иван, внимательно за ним наблюдая. Только не говори, что опять какой-нибудь первокурснице под юбку залез. Тебя же предупреждали.
А тебе-то что? огрызнулся старик. Ты свалил и будь здоров. Предупреждали они. Может, это была любовь всей жизни? А они со своими инструкциями Э-эх!
Он достал из холодильника бутылку водки.
Будешь?
То есть не было больницы.
Была. Забирали. Не с лекции, но почти, он разлил водку по стаканам. Ладно. Дела минувшие. Вряд ли ты сюда проведать старика заявился. Говори, зачем пожаловал.
Иван раскрыл папку и бухнул ее на стол.
Адрес электронной почты. У меня стойкое впечатление, что он старый и я его видел, еще тогда, аспирантом. Кому он мог принадлежать?
Садовский нацепил очки и вгляделся.
Ну, то что после «собаки», это точно новое. Наверное, они как всегда провели конкурс на самую дебильную аббревиатуру.
Я про начало.
KIR? старик нахмурился. Не припомню такой почты. Может какой-нибудь античник своего любимого царя в адрес засунул?
Или кафедра истории религии?
Не было такой кафедры. Была религия и культура. А к чему все эти глупые вопросы? Напиши письмо, пусть ответят, кто такие.
Нельзя туда письма писать, Палыч. Это уголовное расследование.
Чего?! Садовский вытаращил глаза поверх очков.
Уголовное расследование. Я, Палыч, теперь частный детектив.
Ох ты, говна пирога. Частный детектив. Все по профессиям, значит, скачешь. А потом куда? В шахтеры? Извини, парень, не знаю я никакого Кира. Не помогу.
Садовский перелистнул страницу.
А это что?
Фотография тайнописи на груди убитого гастарбайтера была настолько четкой, что выжженные символы казались выпуклыми.
Садовский медленно поднял голову.
Откуда это у тебя?
Ты знаешь, что здесь написано?
Что написано не знаю Но шифрование, надо сказать, презабавное.
Есть еще два образца, сказал Иван и достал смартфон.
Садовский долго сидел, сличая знаки на идоле, гастарбайтере и в книге. Потом вскочил, схватил стремянку и полез на стеллаж. Достал оттуда увесистый том и раскрыл его на середине.
Вот! торжественно провозгласил он, указав на похожие символы, набранные в таблице убористым шрифтом. Здесь было применено двойное шифрование. И использованы сразу два алфавита. Греческие буквы в византийском варианте и древнепермский полуустав. Очень заковыристая штука. Даже не припомню, чтобы я такое прежде видел.
Ты сможешь это расшифровать?
Садовский посмотрел на него укоризненно.
Чему я тебя учил десять лет, бестолочь? Чтобы разгадать шифр, нужен ключ. У тебя есть ключ?
Нет.
Садовский развел руками.
Тогда ты можешь хоть до посинения буквы подставлять. Ничего не получится, он снова водрузил очки на нос и склонился над бумажками и смартфоном, бормоча: Но какая же интересная штука
Палыч, ты на трупы смотришь, сказал Иван.
Что? вскинулся тот. Да-да. Конечно. На трупы он показал на экран смартфона. А это не трупы. Это какая-то книга. Ключ может быть в книге. Где она?
В том-то и проблема, сказал Иван. Книги нет. Попала к каким-то сектантам, и они ее спрятали.
Он пролистнул экран к фотографии с загадкой.
Садовский долго вглядывался в четверостишье и лицо его вытягивалось.
В красной башне книгу найдешь, задумчиво повторил он. Слушай, Ваня. Я, кажется, знаю, где эта твоя красная башня.
Глава 9. Больница
Совсем с ума сбрендила?
Маша сгорбившись сидела за компьютером и рылась в ведомственном архиве.
Усманов бросил на ее стол блокнот.
Может ты ему и материалы дела в клювике принесла?
Маша криво усмехнулась.
Усманов со стоном рухнул в кресло.
Только не это. Двести восемьдесят пятая. Злоупотребление. С отягчающими.
Он не убийца, глухо сказала она, не отрываясь от экрана. И его никто не исключал из следственной группы. Поэтому никакого злоупотребления. Чушь не неси.