Все было не так отвратительно, мрачно и безрадостно. Несколько раз в неделю я приходил повалять дурака в компании Коди, Астор и других проживающих по соседству необузданных созданий, что приводит нас к тому, с чего мы начали. А именно к Декстеру Без Ветрил, не способному плыть по волнам своей обычной жизни и ставшему на якорь среди детского гогота и пустых упаковок из-под равиолей. Вечерами, когда шел дождь, мы, оставшись в доме, сидели за обеденным столом, а Рита занималась стиркой, мыла посуду или каким-то иным способом наводила лоск в своем уютном гнездышке. Существует не так много домашних игр, в которые можно играть с парой детишек столь нежного возраста и со слегка подорванной психикой. Большинство настольных игр их не интересовало, или же они не могли понять правила, а карточные игры требовали таких простосердечия и примитивизма, каких даже я был не в силах изобразить. В конце концов нашим хитом стал «Висельник» игра образовательная, креативная и попахивающая убийством, что радовало всех, включая Риту. Если бы вы могли спросить меня такого, каким я был в эпоху до появления Доакса, являются ли «Висельник» и пиво «Миллер лайт» моим идеалом, я был бы вынужден признать, что Декстер слишком мрачен для подобного времяпрепровождения. Но по мере того, как дни громоздились один на другой, а я все глубже скатывался в реальность своего вымышленного образа, я должен был задать себе вопрос: не слишком ли мне нравится образ жизни Мистера Декстера-Домовладельца?
Меня утешало то, что Астор и Коди ухитрялись ставить клеймо хищников даже на такое невинное занятие, как игра «Висельник». Энтузиазм, с которым они отправляли на виселицу маленькие фигурки, позволял мне чувствовать то, что мы принадлежим к одному виду. Когда они радостно умерщвляли своих безымянных жертв, я ощущал родство наших душ.
Астор очень быстро научилась рисовать виселицу и линии для букв. И конечно, была более словоохотливой, нежели другие. «Семь букв, говорила она, а затем, прикусив верхнюю губу, быстро добавляла: Постойте. Не семь, а шесть». Когда мы с Коди не угадывали очередную букву, она дополняла рисунок и радостно объявляла: «Ха! Рука!» Коди безучастно смотрел на сестру и переводил взгляд на висящую в петле фигурку. Когда наступала его очередь играть, а мы били мимо цели, он негромко произносил: «Нога» и смотрел на нас с таким видом, который у людей, более склонных демонстрировать свои эмоции, можно назвать триумфальным. А когда линия тире под рисунком полностью превращалась в слово, они оба с огромным удовольствием смотрели на болтающегося в петле человечка. Коди даже пару раз успевал сказать: «Мертвец!», прежде чем Астор, подпрыгнув на стуле, заявляла: «Еще раз, Декстер! Мой ход!»
В общем, полная идиллия. Наша безупречная семейка состояла из Риты, двух детишек и Монстра. Но сколько бы рисованных фигурок мы ни подвергли экзекуции, это не могло унять мою тревогу в связи с тем, что время быстро бежит в невидимую глазом сточную канаву. Я переживал, что скоро превращусь в седовласого старца, слабого даже для того, чтобы поднять нож для нарезки мяса. Стану брести сквозь ужас ординарных дней, а по моим следам будут тащиться дряхлый сержант Доакс и ощущение утерянных возможностей.
До тех пор пока я не придумаю выхода, мне придется болтаться в петле, как начертанные Астор и Коди фигурки. Унылая перспектива. Должен признаться, что я почти утратил надежду, чего не случилось бы, если бы держал в памяти одно весьма важное обстоятельство.
Это Майами.
Глава 7
Так не могло продолжаться долго. Мне следовало бы знать, что столь ненормальное развитие событий должно уступить место естественному ходу вещей. Ведь я живу в городе, где за каждым облаком подобно солнечному сиянию скрывается членовредительство. Через три недели после моего первого нарушившего жизненное равновесие свидания с сержантом Доаксом в облаках наконец появился просвет.
Это была удача не упавшее пианино, на которое я так надеялся, но тоже весьма счастливое совпадение. Я сидел за ланчем с сестрой Деборой. Простите меня великодушно, я должен был сказать «сержантом Деборой». Как и отец Гарри, Деб была копом. В результате счастливого завершения недавних событий ее повысили в чине, вытряхнули из костюма проститутки, который она была вынуждена носить, служа в полиции нравов, прогнали с тротуара и выдали набор собственных сержантских нашивок.
Это должно было сделать ее счастливой. Во всяком случае, это было именно то, чего, как ей казалось, она хотела. Дебора давно мечтала перестать прикидываться шлюхой. Любого более или менее привлекательного молодого копа женского пола из полиции нравов рано или поздно привлекают к тайной операции по борьбе с проституцией, а Дебора, надо признаться, весьма хороша собой. Но роскошная фигура и здоровый вид не принесли моей сестре пользы. Они лишь вводили ее в смущение. Сестренка терпеть не могла надевать вещи, которые хоть немного намекали на ее физическое очарование, а пребывание на улице в откровенных штанишках и коротком топике без бретелек являлось для нее сущим мучением. Существовала угроза, что мрачное выражение лица прилипнет к ней навеки. Так же как и соответствующие этому выражению морщины.
Как всякое бесчеловечное чудовище, я стремлюсь быть логичным и поэтому пришел к заключению, что новое назначение положит конец ее мученичеству в роли Святой Девы Постоянной Сварливости. Но, увы, даже перевод в убойный отдел оказался не в состоянии вызвать на ее лице улыбку. В свое время Дебора решила, будто серьезные сотрудники правоохранительных органов должны перекроить свои физиономии так, чтобы стать похожими на здоровенных злобных рыб, и в настоящее время моя сводная сестра делала все, чтобы добиться в этом деле совершенства.
Мы прибыли на ланч в новой машине, полученной Деборой в автомобильном гараже убойного отдела. Это было еще одним проявлением повышения в звании, призванным бросить солнечный луч в мрачный мир существования моей сестрицы. Однако последнего, как мне казалось, не произошло. Может, мне уже начать за нее тревожиться? Я продолжал следить за сестрой, скользнув в одну из кабинок нашего любимого кубинского ресторана «Релампаго». Сообщив диспетчеру свое местонахождение и фамилию, Дебора заняла место за столиком напротив меня.
Итак, Сержант Большая Рыба произнес я, когда мы получили меню.
Полагаешь, это смешно, Декстер?
Да, ужасно смешно. И немного печально. Как и сама жизнь. Особенно твоя жизнь, Дебора.
Да пошел ты, Декстер! сказала она. Моя жизнь просто прекрасна.
Чтобы доказать это, Дебора заказала себе лучший в Майами сэндвич «медианоче» и молочный коктейль «батидо де мамей» с редким тропическим фруктом, обладающим вкусом персика и арбуза.
Моя жизнь была столь же прекрасной, как и ее, поэтому я заказал себе то же, что и сестра. Поскольку мы являлись завсегдатаями, посещавшими заведение чуть ли не всю свою жизнь, пожилой небритый официант с выражением лица, способным служить для Деборы моделью, вырвал из наших рук меню и затопал в кухню с видом двигающейся на Токио Годзиллы.
Все веселы и счастливы, заметил я.
Это не сериал «Соседство мистера Роджера», Декс. Это Майами. Здесь счастливы только плохие парни. Она одарила меня взглядом идеального копа и поинтересовалась: Как случилось, что ты не смеешься и не поешь?
Нехорошо с твоей стороны, Деб. Нечестно. Я остаюсь хорошим вот уже несколько месяцев.
Угу, буркнула она, отпив воды. И от этого у тебя едет крыша.
Гораздо хуже, содрогнувшись, вздохнул я. Похоже, это делает меня нормальным.