Перебрался Дунай с войском через болото Торфяное только к вечеру, старуха-повитуха строго-настрого приказала не поспешать, след в след войску ниточкой по тропинке растянуться. Подходит князь к ручью, коня за привязь ведет, устали все с дороги. Нагнулся он к воде, что бы лицо охладить, а конь уже причмокивает, из родника студеницу потягивает. Набрал молодец в ладони воды, глядь, а от луны и звезд, которые он в ладонях держит, ниточки потянулись. Ухватился он за них двумя руками, да еще с воды прихватил горсть, уперся ножками в бережок и держит. Князь на себя тянет, а из темноты только моток лунной пряжи светиться, не разглядеть, кто держит. Понял Дунай, что Вертодуба нашел, а тот лунное серебро ворует, поднатужился, да как со всей силы богатырской дернет нити серебряные. Тут Вечерник с дерева прямо в ручей кубарем и свалился. Встал он в ручье в полный рост, коренастый, замшелый, на носу бородавка, а князю по пояс будет. Ругает Дуная на чем свет стоит, пальцем грозит, с воды новые нити собрать пытается. Молодец взмахнул рукой могучей, серебро в брызги оборотил, все нити перепутал Вертодубу. Понял тот, что от князя не отвяжется и говорит:
Чего надобно тебе буян? Старику морока, а ему потеха.
Кольчуга, говорит, Мне нужна серебряная.
А взамен что дашь? прищурил один глаз Вертодуб
Что же мне дать тебе, бери что хочешь, злато-серебро, коня буланого, все отдам, только меч оставь.
Такого добра мне не надо, отвечает Вечерник, Найди мне мешочек, в который можно звезды ночные собрать и в котором они и днем не погаснут.
Да где же мне найти то его? спрашивает богатырь.
Где найти сам думай, тут я тебе не помощник, если бы знал сам взял, усмехается Вертодуб, а бородавка на носу подрагивает.
Закручинился князь, опустил буйну голову, а конь его в плечо подталкивает, успокаивает. Снял князь с коня седло и узду, да вспомнил, что в сумке, к седлу привязанной, лежит у него чай, который ему старушка наказывала на ночь заваривать. Набрал он воды со звездами из ручья и на огонь поставил, заварил траву душистую, пьет, а глаза наливаются тяжестью, веки как медом намазанные слипаются. Уронил голову на седло и заснул. Снится ему снова суженая, гладит по голове буйной, а он ей свою печаль рассказывает.
Не печалься, Дунаюшка, мешочек заветный для звезд под твоей головой лежит, в него тебе старуха-повитуха травы насыпала. Это старушка не простая была, она меня на свет принимала, а батюшка мой ее наградил по царски, она ведь и есть хозяйка Торфяного болота.
Утро раннее туманом рассеивается, солнышко красный бок над лесом показывает. Проснулся Дунай Валигорович, улыбается скоро суженую свою увидит.
Только не знал князь, что сестры злые задумали запереть его невесту в плену ледяном. Девицы становились свободными каждая в свою очередь, могли они в ту пору в людские селенья и города спускаться, запрягать ветер и мчать по миру. Было у сестер колечко заветное с камнем волшебным. Как заканчивалось время одной сестры, снимала она с пальчика колечко червонное и отдавала следующей по очереди. Каждая должна была идти своим порядком. Весна и Златолета легкими были, веселыми, с радостью свободой делились, Сентябрина погрустит, погрустит, дождем холодным поплачет, но с Зимавой колечко делить не решалась. А вот Угрюмовна зависть на сердце держала, недоброе давно уже замыслила. Решила она Весне Маеславовне не отдавать колечко, что бы навсегда свободной остаться и заодно Дану погубить, навсегда в ледяном плену озера оставить, а жениха к себе приворожить.
Что бы не смог месяц предутренний лед Лебедь озера растопить и Дану на свет поднять замыслила она сестрицу свою Весну Маеславовну заточить в гранитном замке Гацука. Сговорилась она со своим подельником, что пока Весна спит унесет ее Гацук к себе в замок гранитный, в скале вырубленный, закроет и сделает своей женой. Так и сделали. Воткнула Зимава в волосы сестре хрустальный гребень и уснула она ледяным сном. Подхватил Гацук деву, радуется злыдень, что такую жену хитростью добыл, не хотел он приданого платить, хоть и был богат, да жадный без меры. Проснулась Весна, а стены незнакомые, тяжелые, гранитные. Приглашает ее Гацук к столу, обхаживает и замуж уговаривает пойти. Весна на него ножкой притопывает, батюшкой грозится, да Гацуку все нипочем, ведь не знает никто где Маеславовну искать.
Противься не противься, все одно заставлю, никуда отсюда не выпущу, даже сто лет пройдет.
Плачет Весна, как птица в клетке бьется. Подошла к окну, подумала: Выгляну в окно, позову на помощь ветер восточный.
Открыла она замок на ставнях, а северный ветер злобный на службе у Гацука был, тут же понял, что задумала Весна. Взвился, холода выше облаков побольше набрал, да стал дуть неистово. Не может Весна ставни открыть и дверь закрыта.
Тем временем Дунай ждал, ждал пока весенние ручьи потекут, что бы, как наказала Дана, в дорогу отправиться, да так и не дождался. Решил по снегу в путь пуститься. Одел он на тело кольчугу лунную и рубахой теплой прикрыл, метал серебряный от тепла нагрелся, душу греет, на сердце легко становится.
Встретила князя Медвежья гора неприветливо. Ветер бушует, ветви можжевеловые, мерзлые одежу рвут, шишки пудовые, да желуди прошлогодние на голову градом сыпятся. Пробрался он к Лебедь озеру, нужно ему ночь провести на горе. Одно радует в кармане у князя немного чая заветного припасено. Зимава лютует, морозом жжет, иголками ледяными в лицо жалит, кружит вокруг Дуная, а сама рассматривает хорош ли жених ей будет.
Одного Зимава не знала, что сестра ее Весна ветреная, пока на свободе была, обручилась с красным молодцем Лучезаром на воле, обменялись они клятвами в верности и договорились пожениться как только Зимава Весне колечко отдаст.
Златолета, тем временем, услышала нечаянно, как Угрюмовна с Гацуком сговаривалась. Закручинилась, поняла, что сестра лютует, управы на нее нет. Если Весна в свою очередь не вступит не растаять Лебедь озеру, промерзнет до дна и погибнет Дана в ледяном плену, Весна зачахнет в неволе у Гацука и ей горемычной не видать свободы, больше никогда не гулять по полям пшеничным. Переоделась она в одежду людскую и сбежала, что бы рассказать Лучезару где Весну искать. Подсказала она красну-молодцу кого в помощь звать если туго будет.
Насилу прорубил Дунай в озере прорубь, на закате окунулся в мерзлую воду, замерз, рук-ног не чувствует, кольчуга на груди остывать начала и тоска режет кинжалом ледяным. Поняла Зима, что погибает жених, позволила костер развести. Дунай руки согрел, чай душистый заварил во фляжечку, к груди прижимает, горячий взвар прихлебывает. Трава душистая, тепло по телу разливается. Воспрял молодец духом, вот уже и рассвет близится. Появились лучи за горизонтом, месяц предрассветный к озеру наклоняется, а сквозь лед не пробиться, звон стоит будто кто палицей серебряной по стеклу хрустальному бьет. Замерз князь, чай закончился, солнце хоть над горизонтом и поднялось, да не греет, мороз крепкий.
Лучезар в это время к гранитному убежищу Гацука подобрался, поднимается. А ветер северный злой забавляется, того гляди скинет молодца в пучину каменную и погубит. Улыбнулся Лучезар, вдохнул поглубже да как засвистит восточный ветер призывая. Что тут началось! Встретились два ветра кружат ураганом, гранитные скалы Гацука в крошку крошат, сокровища по свету рассеивают. Не до невесты Гацуку стало, кинулся он свой складень обратно собирать. Освободил Лучезар Весну Маеславовну, оседлали они восточный ветер и поспешили на помощь Дане. Рассказали они Озерному царю, что дочь его в плену погибает. Пристыдил он Зимаву, забрал кольцо и передал Весне как положено. Отогрела Весна Лебедь озеро, вышла на свет Дана Ведолюбовна, прижал ее Дунай к груди, да больше не отпускал от себя.