-Ты ведь не возражаешь, если Ниночка останется ночевать? Такой день, я ее заставила шампанского выпить, теперь ей за руль никак, а автобусы плохо ходят, такой мороз…
-Пусть остается, - сказал я. - Сама-то почему не позвонила?
-Стесняется чего-то, меня заставила. Ты что, такой ревнивый?
-Дай ей трубку.
В трубке зашуршало, потом виноватый-виноватый Нинин голос произнес:
-Алло…
-Привет. Утром домой не зайдешь?
-Зачем? Сразу на работу, тут близко.
-Ладно. Тогда ключи от машины оставь в лифтерной, я приеду, заберу. Ну, целую. Альку еще раз от меня поздравь…
Я положил трубку. Он стоял, прислонясь к стене.
-Так что все, - сказал я. - Переночуешь, а там посмотрим.
Когда мы завалились спать, я спросил:
-А как ты все-таки это… перемещаешься?
-Пещеру нашу помнишь? Ну еще бы! Забираюсь я в нее… Я почему, собственно, ее выбрал? Она ведь никаким случайностям вроде бы не подвержена, значит, должна существовать во всех мирах… Так вот, забираюсь в нее, закрываю глаза и настраиваюсь. Словами этого не объяснить, Тут, наверное, просто прочувствовать надо все, что я прочувствовал, - а этого, брат, и врагу не пожелаю. Ну вот, а потом выхожу из пещеры и иду сюда, адрес почти везде один и тот же. Если здесь прокол, тогда в адресное бюро.
Вот и все. Давай спать.
-Подожди, еще спрошу. Сильно различаются миры?
-Всяко. А уж погода всюду разная. Сам видишь, как я влип здесь…
Понимаешь, это я поначалу любопытствовал, нос везде совал, особенно, когда что-нибудь необычное. Потом отучился. Отучили. Так что теперь быстро выясняю главное - и дальше…
-Надоело тебе, наверное, всем одно и тоже рассказывать?
-Да пока еще нет, бог миловал. Правда, давай-ка спать. Сморило меня что-то…
Утром я съездил к Альбине, забрал машину и вернулся. Он еще спал.
Потом мы выпили кофе, и я заставил его одеться как следует. Пещера была недалеко, километров пять от города, но как он добирался вчера… Я представил - и поежился.
Всю дорогу мы почему-то молчали. То ли сказать было нечего, то ли наоборот… Подъехать мне удалось почти к самой пещере. Отсюда был отчетливо виден вход - черное продолговатое пятнышко на белом фоне. Отсюда к дороге по снежной целине тянулась цепочка оплывших следов. Здесь он шел вчера.
-Ну, будь, - сказал он.
-Счастливо, - сказал я. - Счастливо тебе.
Он помолчал немного, потом свирепо взглянул на меня.
-Ты! - рявкнул он. - Хоть теперь-то ты понимаешь, что ты имеешь?
-Понимаю - Ни черта ты не понимаешь! Все вы ни черта не понимаете! - он в сердцах хлопнул дверцей и быстро пошел, почти побежал к пещере, разбрасывая ногами снег, и только раз оглянулся и коротко махнул рукой; но все это время, пока он шел, я внушал себе, что это я, я иду по снежной целине, я и никто другой, что все, что произошло, произошло со мной, вот с этим Колькой Орловым, которого я знаю сто лет, знаю со всей его подноготной - но, оказывается, не знаю совсем; что это в меня стреляли где-то там, в странном мире, это у меня след от пули под левой ключицей; а может - не только стреляли; а может быть, еще будут стрелять, и более метко, и я знаю это и все равно иду туда, иду навстречу… чему?… Умом я это вроде бы понимал, а до души все равно не доходило, потому что он шел, упорно шел к своему счастье, а я - вот он я.