Ледяной ветер моментально прихватил уши. Надо же, первое мая, а мороз явно за двадцать. Но в насквозь промёрзшем автобусе хотя бы не было ветра. Интересно, кто закупает для северных аэропортов автобусы вообще без всякого обогрева, словно разнеженные пассажиры выходят из самолёта где-нибудь в Риме или Неаполе? Слегка согревшись в здании аэровокзала, Лерка на такси поехала домой. Город почти пуст, редкие прохожие уворачиваются от ледяного ветра, машин тоже мало. В такие дни разве что таксисты садятся за руль, чтобы развести горожан из гостей в гости, в рестораны и на дискотеки. Недавняя оттепель покрыла тротуары острыми ледяными наростами, а счищать их в такой холод да ещё в предпраздничный день дураков не было.
В квартире пахло пылью, но цветы бодро зеленели за прозрачными занавесками. «Молодец, Ленка, поливала не подвела», мысленно похвалила за усердие подругу. Прошлась по квартире, раздеваясь на ходу, бросила сумки, подошла к книжному стеллажу, занимавшему большую часть комнаты. Дунула на полку, взвихрив маленькую пыльную бурю. На одной из полок заметила какой-то непорядок, тронула рукой стопку тетрадей это были её дневники, её единственные собеседники, когда ей хотелось поговорить о «той» жизни, о Володе. Там она записывала свои мысли и чувства в подробностях, всё, что происходило когда-то с ними. Там не было ни одного придуманного слова, всё пережитое и переболевшее. И всё со своими настоящими именами. Она никогда не думала предавать свою историю гласности, зачем? Там же она записывала стихи, рождавшиеся во время этих ночных бдений за тетрадкой. В нормальной жизни она стихов не писала и уж конечно, не собиралась их публиковать. Но эти «литературные посиделки» давали иллюзию близости к нему.
Когда я перестану говорить «мы»
И снова стану говорить «я»
Она перелистала лежащую сверху тетрадь. «Не поняла!» Это была самая первая тетрадь, начатая тогда, в далёких уже восьмидесятых. Ни при каких обстоятельствах она не могла лежать сверху Лерка не открывала её уже года три. Значит, кто-то рылся в ее вещах, листал дневники, читал всё написанное? Ленка?! Да нет! Это не могла быть Лена, ни за что! Щепетильность Свистуновой была известна всем. Нет, все прекрасно знали, что Ленка может прочитать любой документ, лежавший на столе интервьюируемого ею начальника любого ранга, прочитать прямо так, вверх ногами, а то и тихонько стащить из приёмной копию какого-нибудь постановления. Но она никогда не публиковала того, чего её просили не писать, эти все постановления никакой тайной не являлись и нужны были исключительно для информированности самой Лены в теме. И чтобы она хотя бы прикоснулась к чему-то личному, тайному?! Это было табу!
Лерка глазами пробежалась по полкам. Так и есть, кто-то перерывал её бумаги, открывал папки архива, где лежали черновики статей, наброски, ксерокопии судебных приговоров, расшифровки интервью, всякие официальные и неофициальные справки. Но зачем? Что у неё искали?
Лерка сняла телефонную трубку и набрала номер. Свистунова откликнулась сразу, но голос был каким-то блёклым, усталым.
Леночка, привет! Я приехала! А что с тобой? Ты болеешь?
Лера, хорошо, что ты приехала. У нас горе такое, и расплакалась прямо в трубку.
Лена, Лена, что случилось?
Лёшу Ворохова убили.
Лерка с размаху села на диван, едва не выронив из руки трубку.
Как убили? Кто? За что?
Лер, я пока не знаю ничего, абсолютно. Его нашли несколько дней назад, за Домом культуры, ну, знаешь, там, где мусорные контейнеры. Слушай, я к тебе сейчас приеду, а? У тебя, поди, ничего закусить нету, я всё привезу. В магазин не ходи, холодно, после юга простынешь сразу. Ладно?
Конечно, приезжай.
В трубке забились гудки отбоя. Лерка смотрела на гудящую трубку непонимающим взглядом. Лёшу? Ворохова? Убили? Этого маленького, худенького, вихрастого, белобрысого мальчишку, который в жизни ничего плохого никому не сделал? За что? И, застонав, она швырнула трубку на диван. Лёшка, что же ты наделал? С кем ты поделился этой чёртовой информацией? Зачем?
Она подошла к стеллажу и снова посмотрела на свои бумаги. Хмыкнула, подровняв папки на полке. Понятно, что искали. Подтверждения, что и я в курсе? Попыталась разобраться в своих чувствах нет, она пока ничего не чувствует.
В дверь позвонили. Ленка ввалилась красная от мороза, в замёрзших очках, какой-то смешной короткой шубе, замотанная шарфом. Чмокнув Лёрку в щёчку, сунула ей в руки пакет.
Давай, Валерон, разбирай. Сама же начала разматывать свой длиннющий шарф и освобождаться от ста одёжек.
Лерка на кухне достала из пакета две бутылки коньяка, закуску, быстро накрыла на стол.
Лена разлила коньяк и посмотрела на Лерку.
Ну, давай, не чокаясь.
Лена, рассказывай.
Та закусила, немного помолчала и начала.
В общем, так. Нашли его в понедельник, за Домом культуры, возле мусорных контейнеров. Сейчас такой мороз стоит, а тогда резко потеплело, лужи кругом, а утром подморозило. Короче, достоверно выяснить, когда убили, трудно, как говорится, не представляется возможным. Он был сильно избит, а ещё У него насчитали сорок восемь ножевых ранений. Сорок восемь! Да у нас тут сроду ничего такого не случалось. Так, молодняк на дискотеке помахается до крови, менты приедут, всех загребут, потом разбираются да выпускают. Сама же знаешь, все убийства исключительно на бытовой почве, по пьянке. Но чтобы так, целенаправленно, сорок восемь ударов! Это чума просто. Весь город на ушах стоит. Ты вот знаешь, кто его отец?
Лен, ну откуда? Сколько он у нас работал с полгода? Я вообще про него не знаю ничего!
У него, Валерон, папа зам. начальника территориального УФСБ. Прикинь!
Мама дорогая! Я с ФСБ вообще дел никогда никаких не имела, по фамилиям их не знаю.
То-то и оно. И я не знала, пока всё это не случилось. Фиг его знает Ворохов и Ворохов, Вороховых на свете пруд пруди. Не все же они родственники. Тут такое началось! Ментов всех подопнули, они носом землю роют! Да что-то пока ничего не нарыли
И какая у них официальная версия?
А не знаю я, какая у них там официальная версия они мне про то забыть сказали. Тьфу ты, чёрт, сказать забыли. Это ты у нас с милицией работаешь, не я. Так что давай, после праздников пообщайся со своими дружбанами.
Дружбанами? Скажешь тоже! Не такая уж у меня с ними и дружба. Сама знаешь, из них друзья Налить?
Наливай. Ладно. Но ты всё равно давай, с Мамонтовым согласуй и в милицию. Они тебе доверяют. Она сделала паузу и выпила. Они, по-моему, уже полгорода опросили, всех, кто на дискотеке был в воскресенье, всех их друзей и родственников, всех, кто обычно там трётся. Только, по-моему, никто ничего не видел и не слышал. Лёху да, видели, был, с девчонками в баре сидел, выпивал или нет не знаю. Танцевал видели. И всё. Никакой больше информации у меня нет.
А что он писал в последнее время?
Анализировал нынешний отопительный сезон. ЖКХ, конечно, козлы, топят нынче кое-как, что-то у них там по осени с досрочным завозом не заладилось, солярки на котельных не хватает. Когда их, паразитов, уже на газ переведут Но чтобы за нехватку солярки, художественно описанную в лучшей газете всех времён и народов «Север», выходящей тиражом в десять тысяч экземпляров, у нас убивали?! Журналистский цех шибко бы поредел. Фигня это всё, мы же не в Москве, и Лёха не раскрыл уголовное дело века про хищения в топливно-энергетическом комплексе на сто миллионов долларов! как-то горько съехидничала Свистунова.
Как знать, как знать
Ладно, ВалеронУ тебя как?
Лерка рассказала о смерти мамы. Они поплакали, вытирая слёзы салфетками. Лена вспомнила, как несколько лет назад тоже хоронила мать. И тоже смотрела тогда на её друзей и коллег и спрашивала про себя почему она? Почему именно она? Почему вы все живые, а её больше нет?