Гоша пришёл на третью ночь. Она ощутила, как кровать прогнулась, кто-то тяжелый лег рядом. Поля открыла глаза. Гоша смотрел не мигая, открывал черный провал рта, будто снова читал дурацкую считалку. Но слов не было слышно. И только в конце она услышала быстрый страшный шёпот: «Я убитый или живой?» и через паузу всхлипнул: «Это ты не проверила тормоза». Полина хотела отвернуться, закричать, что проверила, проверила, и не тормоза виноваты, так сказали в транспортной полиции, а ты сам заснул за рулем, но потеряла сознание. Очнулась утром. Тихо собралась, вызвала такси и поехала на работу.
Когда Полина зашла в офис, её вызвал к себе начальник.
Поля, я всё понимаю, но так нельзя!
Он кинул на стол последние Полинины статьи, исчёрканные красным фломастером. Листки разлетелись широким веером.
Я вижу горе. Возьми отпуск. Не мучай себя, не подводи коллектив. Говорят, у тебя с нервами проблемы? Теряешь сознание, отключаешься?
Поля виновато опустила голову:
Немного накосячила, простите. Я переделаю.
Нет, дорогая. Давай-ка к врачу. К психотерапевту. У меня знакомый есть. Все хвалят. Я договорился, скажешь, что от меня.
И шеф протянул Полине визитку.
* * *
Вам не ко мне, знакомый психотерапевт шефа с сожалением протянул Поле бланк истории болезни, заполненный с двух сторон её рассказом о том, что с ней происходит в последнее время. Сомневаюсь, что это шизофрения. Идите-ка вы к сомнологу.
И Поля, обрадованная, что приходы Гоши это «не шизофрения», почти выбежала из кабинета психотерапевта, а потом и из клиники на улицу. Вдохнула свежего воздуха и задумалась. Идти или нет ещё куда-то? Кто это сомнолог? А вдруг этот непонятный сомнолог докажет, что Гоша это всё-таки просто больное воображение? И что нужно лечиться? А нужно ли вообще дальше разбираться? Пусть Гошенька приходит. Правда, последний раз было страшно Поля вытащила мобильник и забила в поисковой строке: «Какие заболевания лечит сомнолог?» Прочитала, прижав к щекам похолодевшие ладони, и вызвала такси.
Сомнолог, поджарый, невысокий, в очках с толстыми стёклами, долго её выспрашивал, а затем сложил на коленях руки с длинными хирургическими пальцами и тяжело вздохнул.
Нарколепсия. И сонный паралич. Таков предварительный мой диагноз. Нужно сделать полисомнографию. Вот направление. Дам вам пока из своих запасов таблетки. Их трудно достать, вы аккуратнее, ладно?
Полина, оглушённая непонятными словами, уцепилась за знакомые: «таблетки». То есть если выпить таблетки, Гоши больше не будет?
Доктор, а после таблеток перестанут приходить мои галлюцинации?
Видения погибшего мужа? Да, перестанут.
А вот эта сонливость тоже уйдет? А то я за руль боюсь садиться.
Ну, нет, девушка. Пока наука так далеко не шагнула. В гипоталамусе секретируются гормоны бодрствования, и их дефицит является причиной врождённой нарколепсии. Редкое неизлечимое заболевание. Обычно врождённое. А может, как у вас, развиться после тяжелой психологической травмы. Или из-за опухоли. Увы. Мучают кошмары при засыпании и пошевелиться невозможно, да? Но попробуйте перебороть этот страх. Если вы научитесь расслабляться, то сонный паралич будет появляться реже. Можно, можно приспособиться.
Но Полина не хотела «расслабляться», «перебарывать страх», избавляться от кошмаров. Она хотела, ждала каждой галлюцинации, призывала её. Гоша. Если Полина начнёт пить лекарства, то Гоши не будет. А она не хотела больше жить одна.
Дома Полина перед сном посмотрела с сомнением на таблетки, открыла ящик стола и засунула их подальше, в самый угол.
Утром она написала заявление о переходе на «удалёнку», то есть работу из дома. Стараясь не замечать любопытных взглядов коллег, быстро собрала вещи в большую картонную коробку и почти выбежала из офиса, боясь расспросов.
Целый день слонялась по дому, ждала ночи. Ей хотелось попробовать поговорить с Гошей. Рассказать о болезни, посоветоваться, спросить, идти ли завтра на непонятную процедуру по подготовке к этой полисомнографии. Ну и что, что паралич и не двигаются мышцы? Гоша поймет, как всегда понимал. Когда приходила расстроенная с работы, когда болела, когда умерла мама. Без слов понимал, что случилась беда или неприятность. Подходил, распахнув широко руки, обнимал, прижав к плечу её голову, и надолго замирал. Боль как будто просачивалась сквозь одежду и впитывалась в Гошу. В его кожу, душу, сердце. И Полину «отпускало».
Почувствовав, как под тяжестью тела колыхнулась кровать, Полина открыла глаза и отпрянула. Гошина голова, окровавленная, разбитая, безглазая оказалась слишком близко. И продолжала приближаться. Полина закричала. Но горло, мгновенно пересохшее, не издало ни звука. Голова остановилась, почти упираясь в глаза Полины, которая не могла даже зажмуриться, и каркнула: «Я убитый!». И дребезжаще засмеялась, раскрыв рот с выбитыми зубами.
Очнувшись, Полина босиком, в мокрой от пота ночной рубашке кинулась к столу, выгребла таблетки и сразу насухо проглотила две. Только потом добрела до кухни, налила воды из крана и запила горечь во рту. И не спала до утра, боясь повторения кошмара.
На следующий день в клинике её всю облепили специальными датчиками, наговорили кучу инструкций и отправили домой. Полина медленно, перебирая ногами, как старушка, брела к машине и всё думала, думала. Как дальше жить? Как? Гоша теперь будет приходить такой жуткий не родной. Она перестанет его любить, а со временем начнет ненавидеть. Ей придется жить одной, потому что никому не нужен инвалид, кричащий по ночам от кошмаров и засыпающий по несколько раз за день. Останется только работа. Обычная. Копирайтер. Ей всего тридцать. Жить такой жизнью ещё сорок или пятьдесят лет? Без Гоши? Без подруг? Без будущего? Как овощ?
И когда садилась в машину, думала. И когда выезжала со стоянки.
* * *
По дороге, ведущей под уклон, мчалась на огромной скорости красная «ауди». Встречные машины с опаской объезжали нарушительницу. Из открытого окна несся звонкий Полинин голосок:
За поворотом машина съехала с шоссе и устремилась вниз, прямо к обугленному тополю, искореженному последней аварией. Разогнавшаяся «ауди» на полном ходу врезалась в дерево, взорвалась и загорелась. С дороги бежали люди, кто с аптечкой, кто с огнетушителем, кто просто помочь. Они остановились в бессилии перед горящим автомобилем. Никого уже нельзя было спасти. Трещал огонь, пожирая плоть машины и пассажирки. Откуда-то сверху замершие от ужаса люди услышали каркающий шёпот, принесённый ветром: «Не скучай, я скоро приду»
* * *
Завершив рассказ, парень протяжно выдохнул и обвёл взглядом людей в автобусе. Никто не смеялся. Женщина в сером платке плакала, опустив голову на сиденье. Парень вытер широкой ладонью лицо и пробормотал, уставившись в пол:
Вот так всё и было. Не могу забыть. Никак.
Мира Лев
Instagram: @justbemira
Заколдованная квартира
Бесстрашие это иллюзия, глупость или неопытность?
Когда тебе шестнадцать, вряд ли станешь задумываться о подобных вещах. Мне в этом возрасте отсутствие инстинкта самосохранения заменяли любопытство и повышенный интерес к необычному, загадочному. Как с этим сочеталось отсутствие тяги к приключениям и довольно скептический настрой к жизни, я не очень понимаю. И, наверное, мне просто повезло, что с таким отношением ко всему я не вляпалась в совсем уж неприятную или трагичную историю, хотя случаев на грани было немало.
Погода стояла знойная. То лето выдалось особенно жарким, и в области горели леса. Смог накрыл город, в воздухе висел запах гари. Несмотря на это, яркое солнце дарило ощущение беззаботности и легкости, хотелось гулять и ни о чём не думать, но я уже договорилась о работе и потому торопилась.