Мильеран докладывает совету министров о своей поездке на фронт вместе с Китченером. Он достиг соглашения с английским министром относительно программы военного сотрудничества, но, к сожалению, эта программа носит еще несколько отвлеченный характер. Английские войска содействуют освобождению французской территории, но инициатива во всем принадлежит Жоффру, как в вопросе о количестве контингентов, пускаемых в дело, так и в вопросе о задачах и времени военных операций. По словам Мильерана, Китченер вполне одобряет идею наступления.
Немцы взяли Гродно. В кулуарах Думы господствует крайне пессимистическое настроение и ожидают весьма печальных результатов от этого нового поражения (Петроград, 1006).
Немецкие газеты торжествуют по поводу наших внутренних разногласий. «Франкфуртская газета» сообщает, что отставка Мильерана неизбежна.
Пятница, 20 августа 1915 г.
Очень милая телеграмма английского короля напомнила мне, что мне стукнуло сегодня пятьдесят пять лет
В палате большие дебаты по поводу постановки врачебно-санитарной части в армии. Присутствовавший на заседании Феликс Декори рассказывает, что Мильеран выступил с длинной речью перед частично враждебной ему палатой и импонировал ей своей настойчивостью, мужеством и несколько грубой энергией. При случае он произнес имя Жоффра. На скамьях крайней левой раздались кое-какие неприязненные возгласы, но они тотчас же были заглушены мощными рукоплесканиями. Депутаты встали со своих мест и устроили овацию главнокомандующему.
Не успел я порадоваться этой демонстрации, как входит Вивиани, весьма расстроенный. «Мильеран, говорит он, делал ошибку за ошибкой. Он должен был говорить только о врачебно-санитарной части, но он воспользовался случаем, чтобы выступить в защиту чиновников своего ведомства и, в частности, с апологией бывшего директора Труссена, причем не проронил ни слова о работе комиссий. Он весьма некстати намекнул на дело Саррайля, причем пытался спрятаться за спину главнокомандующего. Короче, заключает Вивиани, он сделал неизбежными более обширные и более основательные дебаты». Это также мнение Мальви, который пришел ко мне, когда у меня еще был Вивиани. Оба утверждают, что вторая часть речи Мильерана, в которой он говорил о высшем командовании, о контроле парламента и о военной ответственности, испортила впечатление от первой части и возбудила сильное недовольство на скамьях левой. Однако, просматривая стенограмму заседания, я нахожу сильно преувеличенным волнение, вызванное отдельными несколько резкими фразами Мильерана.
Суббота, 21 августа 1915 г.
В начале заседания совета министров Вивиани, видимо сдерживая себя, говорит, что Мильеран нарушил соглашение не только между кабинетом и обеими группами крайней левой, но также между самими членами правительства. Намек на дело Саррайля, рассуждения об отношениях между правительством и командованием, о контроле парламента все это выходило из рамок дебатов о врачебно-санитарной части и не могло не вызвать у палаты желания обсудить все эти вопросы. Вивиани упрекает Мильерана в том, что он произнес свою речь, не предупредив товарищей по кабинету. Мильеран, говорит он, то и дело заставляет нас нести солидарную ответственность, хотя сам не считается с ней; он каждый раз ставит нас перед свершившимся фактом, перед тем, что непоправимо. Вивиани закончил свою речь словами, что теперь невозможно будет избежать закрытого заседания.
Мильеран ответил спокойно и с уверенностью. Он просит прощения за промахи, которые, возможно, допустил в своем выступлении; он просто хотел ответить на нападки в печати, он отнюдь не думал прятаться за спину Жоффра, но считал, что если военный министр вынужден будет подать в отставку, то надо, по крайней мере, не допустить, чтобы за этим последовал кризис в высшем командовании. После той овации, которую палата устроила главнокомандующему, он считает, что этот результат достигнут.
Сарро заявляет, что выступил в своей фракции с двухчасовой речью в защиту Мильерана, но теперь, после выступления военного министра, уже невозможно избежать общих прений.
Томсон энергично высказывается в том же смысле. Марсель Самба идет дальше: он не верит, что дискуссия, даже самая широкая, в состоянии исправить теперь положение, и считает, что кризис неизбежен. Думерг в порыве патриотизма заклинает Мильерана подумать над этим. Раз Мильеран согласен на закрытое совещание всех депутатов, то почему ему не согласиться, чтобы это собрание состоялось в виде регулярного заседания палаты под авторитетным председательством и при всех гарантиях, даваемых уставом палаты. В конце концов Мильеран поддался на эти увещевания и согласился на закрытое заседание палаты. Он потребовал лишь следующего: во-первых, в печати будет помещено сообщение, что правительство согласилось на эту процедуру только в виде крайнего исключения; во-вторых, на закрытом заседании не будет принято никакой резолюции, и за ним последует открытое заседание. На этих условиях пришли к соглашению.
Делькассе зачитал в совете министров телеграмму Поля Камбона следующего содержания (Лондон, 1847): «Сэр Эдуард сказал мне, что лорд Китченер вернулся из Франции весьма удовлетворенный. Он по всем пунктам пришел к соглашению с Мильераном и генералом Жоффром и добился полного согласия между фельдмаршалом Френчем и французским главнокомандующим. Между лордом Китченером и генералом Жоффром и нашим военным министром существуют отношения полного доверия. Ввиду слухов, что перемены в составе нашего министерства или нашего командования могут повлечь за собой уход этих лиц, Китченер не скрывает, что это нарушит ту тесную связь, которая ценой долгих усилий установилась между генеральными штабами союзников. В беседах между английским министром и нашими военными вождями решено было снова перейти в наступление. Назначен день наступления, но сэр Эдуард Грей находит, что необходимо тайно уведомить об этом русское правительство. В Петрограде в настоящий момент царит сильное беспокойство. Вместо того чтобы винить в продвижении немцев непредусмотрительность и развращенность русской администрации, общественное мнение предпочитает объяснять это продвижение бездействием французской и английской армий. Сэр Эдуард Грей усматривает опасность в таком состоянии умов и поручил лорду Берти предложить вам известить петроградское правительство о намерениях генерального штаба». Эта телеграмма вызвала замечание Бриана. Он протестует против вмешательства союзного правительства в наши национальные дела, в которых мы суверенны, а именно в вопросы о составе кабинета и выборе главнокомандующего. В принципе Бриан прав. Но факт налицо. Если у нас произойдет кризис, он вызовет недоумение как в Англии, так и в Италии. С другой стороны, нас толкает на новое наступление не столько надежда облегчить положение русских, сколько необходимость оправдаться в их глазах, и надо опасаться, как бы это наступление опять не оказалось безрезультатным и стоящим слишком многих жертв. Жоффр передал мне через Пенелона свое пожелание иметь время от времени, если возможно, еженедельно, в моем кабинете совещания с председателем совета министров, военным министром, министром иностранных дел и по мере надобности с другими министрами. Я охотно согласился на эти совещания, тем паче что события все более и более доказывали их целесообразность. Сегодня в два часа Жоффр явился на совещание. В беседе приняли участие Вивиани, Мильеран, Делькассе и Оганьер. Главнокомандующий обещал, что, если его сентябрьское наступление не увенчается решительным успехом, он отдаст из своих резервов четыре дивизии для отправки в Дарданеллы. Ясно, что для нас чрезвычайно желательно добиться открытия проливов: это повлияет на Балканские государства и, кроме того, даст нам возможность сообщаться с Россией и посылать ей снаряжение в зимнее время, когда Архангельский порт будет закрыт. Мы просили Жоффра поторопиться с отправкой генерала дАмаде, который едет в Россию для информации о военном положении. Сегодня утром сэр Эдуард Грей дал знать Делькассе через лорда Берти, что, по надежным сведениям, Германия накануне истощения своих последних людских ресурсов. Такие же сведения Делькассе получил от прибывших из Берлина американцев, дружественных Франции. Мы спросили мнение Жоффра об этих сообщениях. Он считает их правдоподобными. Будем надеяться на их правильность, но сохраним осторожность. Жоффр прибавил, что считает вопрос о недоброкачественности наших 75-миллиметровых орудий законченным: число взрывов орудий весьма уменьшилось, теперь приходится не больше одного взрыва на сорок пятьдесят тысяч выстрелов.