Но Есения не слышала оправданий матери, в ее голове словно ударами билось слово: «Ложь, ложь, ложь». Она испытала такую ярость, будто все ее тело охватил пылающий огнь.
Вся моя жизнь твой обман. Ты почти никуда не отпускала меня, не хотела, чтобы я общалась с деревенскими ребятами, ходила куда-то помимо леса. Даже после того, что произошло на Празднике урожая, ты отрицала любое мое слово о том, что волк меня понимал. У тебя было полно времени, чтобы сказать мне правду. Но ты только лгала и лгала, теперь Есения уже не сомневалась, что Анастасия плачет, но в этот момент ей было все равно. Она чувствовала себя как осенний листок, который ветер несет далеко-далеко, оторванный от всего, что ему дорого.
Есения повернулась к мужчине с льдистыми голубыми глазами, что обманчиво спокойно стоял, прислонившись к стене дома, который еще минуту назад она считала своим. Из-за короткой темной бороды он сначала показался ей старым, но сейчас она с удивлением поняла, что, несмотря на грозный и низкий голос, он был совсем молод, ненамного старше ее.
Вы расскажете о моем даре? спросила она. Заберете меня отсюда?
Именно так, маленькая Есения, насмешливо протянул он.
Что ж, значит, я пойду собирать вещи, сказала она, развернувшись к дому.
Вдруг раздался отчаянный крик. Мать бросилась к ней.
Нет, Есения, подожди, послушай меня! Тебя нельзя идти с ним, ему до тебя нет дела, он тебя погубит!
Не успела она сделать даже вздох, мужчина уже оказался рядом с матерью. Он схватил ее за горло и прошептал очень тихо, но Есения все равно услышала каждое его слово:
Ты уже достаточно натворила, Анастасия. Предупреждаю, не стой у меня на пути. Я ищейка короля, ты же знаешь, он еще немного сжал руку на горле, и Есении показалось, что вместо кончиков пальцев у него появились когти. Она сразу же отбросила эту мысль, потому что это было невозможно.
Мать с ужасом смотрела на незнакомца, и, какой бы гнев Есения сейчас ни испытывала, она не могла на это смотреть.
Стойте! вскрикнула она. Не надо делать ей больно. Я же сказала, что пойду с вами.
Мужчина отпустил Анастасию и посмотрел на Есению. Его глаза снова стали насмешливыми, словно ничего и не было.
Ну что ж, так тому и быть. Иди собирайся.
Есения сделала, как он сказал, стараясь не замечать умоляющий взгляд матери, который просил ее передумать. Она зашла в дом, не переставая думать о том, что увидела: ей показалось, что, когда мужчина держал горло ее матери в тисках, в его глазах на секунду промелькнула боль.
Но это сейчас было неважно. Похоже, приключения, к которым она так стремилась, наконец нашли ее. Отчего же в груди тогда так болело?
Глава 3
Алый рассвет занимался над долиной, когда Есения покидала Удолию единственное место, что она знала. Душа ее была в смятении, долг и жажда приключений боролись между собой. Она понимала, что будет скучать по долине, по Оратаю, поматери. Есения пыталась перестать называть ее так, но глупое сердце все никак не унималось, пытаясь найти Анастасии оправдание.
Оборотень шел рядом с Есенией, почти не обращая на нее внимания. Когда она спросила, почему его так зовут, ее спутник ответил, что он ищейка и привык менять лица в погоне за добычей. Есении показалось это объяснение достаточно странным, но она промолчала. С тех пор Оборотень не произнес ни слова. Казалось, он потерял к ней всякий интерес и был глубоко погружен в свои мысли. Есения не знала, с чего начать разговор, вопросы роились у нее в голове, словно дикие пчелы.
До Хорсана, столицы Элейнии, был примерно месяц пути. На лошадях до города можно было добраться быстрее, но Оборотень почему-то предпочитал путешествовать на своих двоих. Есения не возражала, она немного побаивалась его, да и на лошади сидела всего-то пару раз в жизни.
К концу первого дня пути, когда даже высокие горы последнее напоминание о доме, скрылись вдали, они сделали привал в лесу. Оборотень разжег огонь, и они перекусили припасами, что Есения захватила из дома. Она украдкой рассматривала своего спутника. Непослушные волосы цвета черного янтаря постоянно падали ему на лоб, но, казалось, его это не слишком волновало. Стройное тело напоминало Есении диких лесных котов, о которых она читала в книгах. Опасные хищники, они заманивали жертву в лес и там набрасывались.
Увидела то, что тебе понравилось, маленькая Есения? насмешливо произнес Оборотень, поймав ее за разглядыванием.
Она густо покраснела и выпалила:
Почему ты называешь меня маленькой? Я же не ребенок!
Оборотень рассмеялся:
Ты когда-нибудь видела птиц пеночек? Несмотря на то, что они очень скромного размера и неприметны на вид, эти птицы поразительно красиво поют. Ты напоминаешь мне их.
Есения не знала: обидеться ей на такое сравнение или чувствовать себя польщенной. В итоге она решила никак не реагировать, чтобы не выставить себя дурой.
Мне кажется, ты сам немногим старше меня. Сколько тебе летних пор?
Оборотень покачал головой, улыбка растаяла, приоткрыв непонятную Есении горечь.
Ты неправа, я намного старше. И может, тебе кажется, что мы на равных, но не обольщайся, Есения. Я здесь, чтобы обучить тебя хотя бы минимальным навыкам владения силой. То, что другие девушки с даром балий знают с детства, тебе придется осваивать за месяц нашего пути. Анастасия была варити, защитницей. Она обязана была беречь тебя и до шестнадцати лет рассказать о твоем даре. Но она поступила эгоистично и спрятала тебя. Ты должна бросить все свои силы на изучение дара и во всем слушать меня, ты поняла?
Есения могла только кивнуть.
Вот и отлично, Оборотень вздохнул, будто этот разговор его утомил. На рассвете мы начнем тренироваться, так что советую хорошо отдохнуть. Я не буду давать тебе поблажек.
Он лег возле костра и отвернулся от нее. Видимо, разговор был окончен.
***
Есения внезапно проснулась. Вокруг было темно, значит, вставать еще не время. Ее разбудило какое-то предчувствие. Но предчувствие чего? Есения посмотрела на место, где спал Оборотень, но там никого не было.
«Где же он? Надеюсь, не бросил меня», вдруг испугалась Есения. Она встала и осмотрелась, но не было никаких следов ее спутника.
Вдруг невидимая сила поманила ее в лес. «Это безумие, там наверняка полно диких животных, а мне даже защитить себя нечем», подумала она, но странная тяга не оставляла, и Есения стала медленно продвигаться все глубже и глубже. Деревья здесь росли ближе друг к другу, и в какой-то момент ей пришлось продираться сквозь их ветви. Они обступали ее со всех сторон, Есения начала задыхаться, но неожиданно все закончилось, и она оказалась на небольшой поляне.
На ней, освещенный лунным светом, лежал ирбис. Шерсть его переливалась всеми оттенками серебра, от нее будто исходило сияние. У Есении перехватило дыхание от красоты этого потрясающего животного. Ирбис был огромен, он не был похож на своих собратьев из книг. Есения стояла далеко, и зверь, видимо, не слышал ее. Он медленно поднялся на лапы, выгнул спину. Она подумала, что ирбис сейчас уйдет в лес, но тут животное громко заревело. Рев был таким яростным и полным боли, что у нее внутри все перевернулось. Но то, что открылось ее глазам, было просто невозможно.
Ирбис начал менять форму. Вместо огромных лап появились человеческие руки и ноги, его тело издавало громкий треск, словно ломалась каждая кость. Есения стояла, будто окаменев. Было ясно, что превращение заставляло ирбиса испытывать безумную боль. Последней обратилась голова животного, и вот уже на поляне стоял человек причем обнаженный, хотя в темноте едва ли можно было рассмотреть что-то, кроме его очертаний.
Есения потрясенно выдохнула и, невольно шагнув назад, наступила на сухую ветку. Хруст показался оглушающим в ночной тишине. Получеловек-полуирбис медленно обернулся на звук. На Есению смотрел Оборотень.