А что будут говорить однокурсники в университете? «Милая девочка, красавец инженер…» Назлы в очередной раз решила, что все они люди недалекие. «В университет я больше ходить не буду. Не нравятся мне эти бестолковые занятия и атмосфера вечной скуки. Хорошо, а что же мне нравится? Мне нравится, когда всем весело и хорошо, когда все улыбаются. Нравится, когда вокруг умные люди! Вот так. И я уверена, что с Омером у меня будет именно такая жизнь. Напишу-ка я ему скорее, а то еще пристрастится там к выпивке…»
Назлы встала с кровати. Ей вдруг захотелось раскрыть створки шкафа и посмотреть на себя в зеркало. Не понимая, зачем ей это нужно, она открыла шкаф. Отражение в зеркале показалось ей вполне здоровым и веселым. «Как все просто!» — подумала она.
Глава 11
ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ В БЕШИКТАШЕ
— Веселая будет у Омера семейная жизнь, ничего не скажешь!
— Почему? — Рефик непонимающе посмотрел на Мухиттина.
«Да, ему я не смогу это объяснить, — подумал Мухиттин. — Он женился осознанно, охотно. Как ему объяснишь, этому счастливому мужу у которого мозги с каждым днем все больше заплывают жиром?» — и он краем глаза посмотрел на Перихан.
— Нет, ты скажи!
Они пили чай рядом с пристанью в Бешикташе. Было первое воскресенье 1937 года. Погода стояла солнечная, и хозяин кафе поставил на улице несколько столиков. За соседним сидел лысый, как бильярдный шар, человек и читал газету. В кафе было еще несколько прилично одетых семейных компаний.
— Не знаю, — сказал Мухиттин. — Так, пришло в голову ни с того ни с сего.
— Нет-нет, ты хотел что-то сказать.
Они сидели, смотрели на море и разговаривали. Это воскресенье было из тех, когда хочется смотреть на море, болтать, разглядывать проходящих мимо людей и грызть семечки. Светило яркое солнце, и небо было нежно-голубым.
— Ну, не знаю… Брак вообще всегда казался мне странной штукой.
Рефик погрустнел — видимо, испугался, что беседа приобретает неприятный оборот. Он очень не любил, когда подобные разговоры затевались в присутствии жены. Перихан тем временем смотрела на приплывшие из Ускюдара лодки и высаживающихся из них пассажиров.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но не кажется ли тебе, что ты немного преувеличиваешь?
— Может быть… Но если вспомнить наши студенческие годы…
— Да?
— Тогда мне казалось, что мы никогда не женимся.
— Серьезно?
«Нет, ему этого не понять! — думал Мухиттин, глядя на покачивающуюся у пристани опустевшую лодку. — К тому же по нему-то как раз всегда было видно, что он женится и сгинет в семейном уюте. Почему я об этом не подумал?» Ему вдруг захотелось немного подпортить Рефику настроение. Он понимал, что это нехорошо и ненужно, но сдержаться не смог.
— Да ты-то, собственно, не был похож на нас с Оме-ром. Ты желал спокойной семейной жизни. Теперь я думаю, что наша с тобой дружба была просто… — Мухиттин замолчал, внезапно устыдившись того, что хотел сказать, и быстро прибавил: — Впрочем, неважно.
— Тебе, кстати, тоже следовало бы жениться, — сказал Рефик. — А то ты какой-то неприкаянный.
— Нет уж, спасибо.
— Как твой сборник?
— Уже печатается.
— А может, этот тип снова водит тебя за нос?
— Да нет же!
Они снова замолчали и стали смотреть на море и на пристань. Пассажиры, выходящие из лодок, осторожно ступали на берег, потом, не торопясь, аккуратно делали первые шаги по твердой земле. Весело светило зимнее солнце. Никто никуда не торопился.