Ниган-ханым тут же сказала, что их с Джевдет-беем свадьба была как раз в том томе, где живет Саит-бей. Так и не сумев понять, каким же неведомым качеством обладает Омер, женщины как будто решили развеять чары и стали задавать ему самые обычные вопросы, чтобы он стал похожим на них самих.
Когда чай стали наливать по второму разу, Омер и Рефик поднялись и сказали, что пойдут наверх, в кабинет. Джевдет-бей расстроился: вместе с ними комнату покидала и та атмосфера бодрой, живой молодости, которая появилась после прихода Омера. Глядя ему вслед, Джевдет-бей подумал: «Интересно, каким я ему показался?» Часы с маятником пробили шесть, и он почувствовал, что устал. Утром встал рано, по старой, приобретенной еще в Акхисаре привычке сходил к праздничному намазу, в мечети замерз. Вернувшись, выпил ликеру, за обедом переел. Поспать не удалось. В разговорах, можно сказать, не участвовал — больше слушал других и размышлял. Близилось время вечернего намаза. Ни в чем не было ни малейшего недостатка — тяжелое же чувство недовольства, опустившееся на него, как роса опускается на траву, было следствием избытка. «Ничего я сейчас не хочу, только спать!» — сказал сам себе Джевдет-бей и с удовольствием зевнул, не размыкая, однако, губ. На глазах у него выступили слезы.
Глава 4
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Вслед за Рефиком Омер поднялся наверх. Войдя в кабинет, он стал внимательно его оглядывать, словно думал найти забытую здесь четыре года назад вещь.
— Ну что, как тебе у нас? — спросил Рефик.
— Когда я заходил в контору, твоего отца там не было. Как он, оказывается, постарел!
— Да, за последние годы он очень изменился.
— Четыре года назад был бодрым, энергичным — и вот каким стал. — Омер сгорбился и опустил руки. — И говорить стал медленно.
— Плохо это, конечно.
— Да, жаль.
Омер подошел к книжному шкафу с раздвижными створками, склонил голову набок и стал читать названия на корешках.
— Книги, книги… Ты всех их прочел?
— Нет, — рассмеялся Рефик. — Покупаю, а читать — не читаю. Все думаю, что надо бы, да не получается. Курить будешь?
— Это потому что ты женился, — сказал Омер, но Рефик не захотел развивать эту тему.
— Если хочешь открыть, толкай в другую сторону, — сказал он, подошел к другу и открыл одну из створок.
Взяв наугад книгу, Омер подошел к столу.
— Мухиттин, вот кто наверняка читает. Как, кстати, его поэтическая карьера?
— Да он сейчас сам сюда придет. Ты ведь останешься на ужин?
— Нет, я должен ехать в Айазпашу. Пообещал одному родственнику. Ты его, может быть, знаешь — депутат от Манисы Мухтар Лачин.
— Кто он тебе?
— Сам толком не знаю. Моя мать приходилась его покойной жене не то сводной сестрой, не то еще кем — не могу вспомнить.
— Да ты вечно все забываешь, — сказал Рефик как будто немного обиженно.
— Нет, дружище, только эти родственные связи никак не уложатся у меня в голове. А больше я ничего не забыл.
— Ладно. Так как тебе у нас?
Омер обвел кабинет взглядом.
— Здесь, например, все осталось как было. Ничего не изменилось. А в доме, как всегда по праздникам, оживление, шум. Сейчас даже оживленнее, чем раньше: вас ведь стало больше. — И Омер улыбнулся.
Рефик тоже улыбнулся, будто вспомнил что-то приятное, а потом покраснел:
— Вот, как видишь, женился я.
— И правильно сделал.
Рефик, не обращая внимания на его слова, продолжал, словно жалуясь:
— Женился… Жена у меня, сам видишь, красавица, мы друг друга очень любим.