А Омер? Он заработал много денег на строительстве железной дороги — реалист он или нет? Она начала было раздумывать об этом, но испугалась. Неприятные мысли так и лезли в голову. К тому же в ногах уже чувствовалась усталость. Назлы снова перешла на другую сторону и решила возвратиться домой. «Хорошо, а я — реалист или нет?» — спросила она себя. Через несколько шагов подумала: «Омер умный, красивый, а теперь еще и богатый!» — и покраснела. Ей хотелось быть чистой и безгрешной, как та дочка губернатора в красном платьице. А между тем и Республика, и она сама давно уже потеряли прежнюю чистоту. Она не понимала, что заставило ее так подумать, но чувствовала, что плакаты на заборе — смешны, а разгуливающий в праздничное утро в пижаме сосед-полковник — прав. Потом она вдруг сказала себе: «Я — дочь Республики!» Так ее часто называл после второй рюмки ракы отец. «Дочь Республики встречает ее пятнадцатую годовщину!» Думать не хотелось.
На углу одной из выходящих на бульвар улиц расположился со своим товаром цветочник. Фасад дома напротив был целиком затянут огромным флагом. По проспекту на велосипеде разъезжал мальчишка — еще одна ранняя пташка. Навстречу Назлы шли два сторожа, ели бублики. Девочка в скаутской форме переходила дорогу. «Она тоже дочь Республики», — подумала Назлы. Ей стало жалко девочку. Вспомнилась печальная мамина улыбка. «Какой должна быть дочь Республики?» У мужчин были вполне определенные взгляды на то, какими качествами должна обладать «современная молодая девушка». В газетах печатались результаты соответствующих опросов. Ответы были неизменны: современная молодая девушка должна без стеснения разговаривать с мужчинами, верить в идеи Ататюрка… Скучно.
Назлы заметила, что пошла быстрее — ноги словно хотели угнаться за мыслями. Девочка в скаутской форме, гордо подняв голову, прошла мимо. «И она выйдет замуж, и у нее будут дети…» Вспомнилось, как Омер очень пренебрежительным тоном сказал эти слова о какой-то другой девушке. И еще как он говорил, что терпеть не может кухонный запах. Он сравнивал себя с литературным персонажем, с Растиньяком — как это по-детски! Назлы сначала очень раздражала его манера подражать герою романа, но потом она решила отнестись к этой слабости снисходительно. Однако замечать в мужчинах слабости было неприятно. Это подрывало уверенность в незыблемости окружающего ее мира. Из-за Рефика, наверное, она тоже нервничала по этой причине. «Хочет быть Растиньяком, завоевателем! Как человеку только приходят в голову такие мысли?» Должно быть, он позаимствовал их в Европе. «В конце концов и он женится! На мне, — раздраженно сказала себе Назлы. — Не нравится кухонный запах — значит, жену на кухню не отправит, наймем прислугу. Что нужно молодому мужчине?» Короткий и простой ответ на этот вопрос найти не удалось. «А что нужно мне? Я не хочу быть похожей на маму, но вижу, что этого не избежать». Потом Назлы стала сравнивать Омера и отца. Побывав в Европе, Омер научился ценить свою жизнь. Республика тоже много чему научилась у Европы, многое переняла. Шляпу, например, которая так смешно выглядит на этом прохожем, образ «современной молодой девушки».. «Нет, я не буду никому подражать, как Омер!» Тот однажды в уклончивых выражениях изложил свои взгляды на этот счет, а потом снова невидящим взором уставился куда-то в даль. Еще у него в последнее появилась очень раздражавшая Назлы манера снисходительно улыбаться — так, словно он всё на свете видел и всё испытал. Он становился похож на постигшего истину древнего философа или на китайского мудреца. Потом, впрочем, в его улыбке появлялось что-то насмешливо-презрительное, и Назлы начинала чувствовать, что ее милостиво прощают за ее простоту и глупость. Вдруг ей стало обидно, что в праздничное утро она вынуждена думать о таких вещах.