Как и все, он выслушивал каждую новую историю с показным интересом, время от времени улыбался и накладывал себе еще плова. Выглядел он беззаботным, счастливым и спокойным, словно человек, успешно справившийся со сложной задачей и с чистой совестью поспешивший на званый ужин; но Омер знал, как тяжело друг засыпает по ночам. Его мучили опасения за судьбу проекта, в который было вложено столько труда, и собственное будущее тоже внушало ему тревогу.
Керим-бей и инспектор слушали рассказ одного старика. Омеру этот старик был знаком, им приходилось встречаться по работе. В прошлом году его зачислили в штат государственных контролеров, несмотря на то что он не имел инженерного образования. В расчетах он ничего не понимал, но все говорили, что должность ему дали, имея в виду его обширный жизненный опыт, а главное — какую-то даже болезненную дотошность, взыскательность и честность. В прошлом году он еще не получил этого назначения, поэтому и на приеме не присутствовал. Впервые в жизни попав на такой ужин, да еще и оказавшись за одним столом с партийным инспектором, старик, должно быть, сильно разволновался: оживлено и торопливо что-то объяснял, говорил, что нужно делать, чтобы исправить разного рода несправедливости; видимо, он продумал свою речь заранее, но от волнения фразы налезали друг на друга и путались, и старик злился сам на себя за то, что из-за этого не сможет с толком распорядиться возможностью, выпадающей человеку раз в жизни.
Когда государственный контролер наконец замолчал, Ихсан-бей обратился к сидевшему рядом молодому человеку:
— Вы ведь тоже инженер, не так ли? Что, по-вашему, можно сделать в такой ситуации?
— Нужно быстрее привести в порядок ведомости и отчеты, и все проблемы будут улажены.
— Вот видите? — сказал Ихсан-бей взволнованному государственному контролеру и, не ожидая ответа, окликнул снующего вокруг стола повара: — Положи-ка мне еще плова! — Потом поднес к прячущемуся под пышными усами маленькому рту рюмку ракы, сделал глоток и, искоса поглядывая на старика, заговорил: — Не теряйте веры в реформы и государство! Конечно, без отдельных огрехов не обходится… Но тот, кто раздувает и преувеличивает эти огрехи, льет воду на мельницу противников реформ. Нужно не бояться мелких ошибок и твердо стоять на стороне государства. Особенно сейчас, когда такое значение приобрел Хатайский вопрос…
За столом становилось все более весело и шумно. Общая беседа распалась на отдельные разговоры. Иногда гудение голосов перекрывал звучный голос Керим-бея, но никто уже не замолкал, чтобы его послушать. За столом присутствовали две женщины — жены датских инженеров. Они сидели бок о бок, разговаривали между собой на своем языке, осторожными глотками отхлебывали из рюмок и улыбались. Сидевшие напротив мужчины время от времени поглядывали на датчанок, пили ракы, курили, прислушивались к разговору а когда замечали, что на них никто не смотрит, снова бросали взгляд на женщин и задумчиво выпускали дым. Омер понимал по их лицам, что они думают не только об иностранках, но и о своей жизни и желаниях; сам растерянно вспоминал о Назлы, злился, сам не зная на что, потом снова выпивал, закуривал новую сигарету и начинал прислушиваться к ведущимся вокруг разговорам.
Собравшихся за столом гостей можно было разделить на две группы. К первой относились степенные, осмотрительные мужчины в возрасте — подрядчики, разбогатевшие на железнодорожном строительстве. В 34 году эти новые богачи взяли себе звучные фамилии вроде Демираг, Демирбаг, Йолачан и Кайяделен, а между тем лет шесть-семь назад они были мелкими субподрядчиками, недавними выпускниками инженерных училищ или государственными служащими. Разбогатели они благодаря уму и предприимчивости. Неожиданное богатство так удивило и смутило их самих, что они стали вести себя в высшей степени осмотрительно и осторожно. Им хотелось, чтобы все было тихо и мирно, чтобы никто ни на что не жаловался, чтобы строительство не доставляло никому неудобств и все были бы довольны.