Рефик все стоял рядом с чемоданом, не в силах ни уйти, ни сесть. Было слышно, как на улице скрипят сгибающиеся от ветра деревья. Дрожали оконные стекла, а вместе с ними и темное отражение комнаты.
— Ты не сможешь уйти. Куда ты пойдешь в такую бурю? — проговорила Ниган-ханым, но в ее голосе звучало отчаяние, и ощущение несчастья только усилилось.
— Нет, я уйду — упрямо сказал Рефик. «Только бы Перихан не пришло в голову сюда спуститься!»
Осман подошел к брату и положил ему руку на плечо. Он старался казаться добродушным, но жест вышел фальшивым.
— В самом деле, Рефик, куда ты пойдешь?
— Поеду к Омеру!
— К Омеру? Он что, вернулся?
— Нет.
Осман убрал руку с плеча брата.
— Ты что же, хочешь сказать, что поедешь в этот, как его… Где там был этот туннель? Туда собрался ехать?
— Да, туда. — Рефику не хотелось произносить слово «Кемах». «Ну вот и все!» — подумал он и поднял чемодан.
— Мама, я уезжаю! — Он покраснел, но старался казаться спокойным и веселым. — Уезжаю, но через месяц вернусь. Ну что ты плачешь? Говорю же, вернусь через месяц. Постой, я тебя поцелую! — Снова поставив чемодан на пол, он обнял мать и поцеловал ее в обе щеки. Потом, немного замешкавшись, поцеловал ей и руку. Об этом, правда, сразу же пожалел. Руку, подумал он, целуют в исключительно важных и серьезных случаях, и сейчас он сам давал понять, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
— Хорошо, но куда ты сейчас пойдешь? — спросила Ниган-ханым.
— Переночую в каком-нибудь отеле. Не вставайте, пожалуйста, не вставайте!
— В отеле? — переспросила Ниган-ханым, но Рефик уже взял чемодан и вышел из гостиной. — Он в отель поехал? — успел услышать он ее вопрос, обращенный к Осману.
Осман нагнал его у выхода.
— Нехорошо ты поступаешь, нехорошо! Завтра позвони мне на работу. Ты же не сразу поедешь… Подумай немного! — Потом, должно быть, вспомнил, что он все-таки старший брат, и строго прибавил: — И одумайся!
— Я позвоню, — сказал Рефик и вышел на улицу.
Звякнул колокольчик на калитке. Несмотря на бурю, в Нишанташи все было спокойно, только гудел в деревьях ветер. Запах моря и водорослей исчез. Улицы были пусты, вечерняя людская суматоха улеглась. Буря разбивалась и рассеивалась, сталкиваясь с льющимся из окон покоем.
Глава 25
КОМНАТА РАСТИНЬЯКА
— Если бы ты еще немного задержался, пришлось бы тебе плутать в темноте! — сказал Омер.
— Да уж! — ответил Рефик. Он еще не пришел в себя с дороги. — Я далее не думал, что сорок километров — это так много! — И он начал рассказывать о своем трехдневном путешествии. Из Анкары до Сиваса доехал на поезде. Потом сел на автобус, идущий в Эрзинджан. Туда добрался только вчера вечером, там заночевал, а утром отправился из Эрзинджана в Альп — этот путь занял полдня. С тех пор как он прибыл, прошло уже полчаса, он давно уже снял свое заснеженное пальто и сидел у большой печи, обогревающей барак, но Омер чувствовал, что друг еще не согрелся. Должно быть, восточный горный холод успел хорошенько проморозить изнеженное тело обитателя Нишанташи.
— Тебе, наверное, все еще холодно?
— Холодно, но не очень.
— Мы сейчас поужинаем. Поешь горячего супа, согреешься. Но сначала я покажу тебе, что тут и как.
Они встали. Омер открыл первую дверь и с видом хозяина дома, показывающего жилище квартиросъемщику, объявил:
— Это — уборная! Без унитаза, но что поделаешь.