Я хочу перевестись, хихикает Одри, когда поднимает взгляд на меня, и поворачивает экран. Я в это время едва ли не снимаю скальп с головы.
А потом я теряю дар речи.
Что-то в груди шевелится, это ощущение нежеланное, чуждое, неизведанное.
Перед глазами фотография. Всего лишь команда на тренировке. И будь я проклята, потому что к телам парней липнут футболки, они выглядят измотанно и в то же время сексуально. Я цепляю лишь одного человека: Коди.
Одежда липнет к его телу, очерчивая подтянутую фигуру. Ткань плотно огибает мышцы рук, которыми он сжимает мяч, она стала его второй кожей, подчёркивая широкие плечи, грудную клетку и пресс. Фантастический пресс, где имеются кубики. У него узкие бёдра и подтянутая задница, которую обтягивают шорты. Он стоит полубоком и смеётся. Поверить не могу, что я целовала эти губы. Его волосы влажные, небрежно взъерошены именно так, как будто он только что снял шлем и прошёлся по ним пятерней. Журнал Playboy с удовольствием выкупит данный снимок и сделает его обложкой, потому что парни на нём выглядят из самой что ни на есть эротической фантазии. А потом этот тираж разлетится со скоростью света, украшая стены девочек-подростков с гормональным всплеском.
Я жажду выкупить каждый экземпляр, чтобы никто не смог пялиться на него. Как же убого это звучит.
Я нервно сглатываю.
Это порно или школьный аккаунт?
Вижу, тебе тоже нравится, поддразнивает Одри. Почему у нас не делают такие фотки? Это могло быть вроде портфолио, которое предоставляют при выборе школы.
Она суёт мне мобильник к лицу и продолжает:
Ты это видишь?
Что именно? стараясь выдержать испытание, я выравниваю дыхание. Я вижу только пиксели.
Я, конечно, понимаю, что ты пустила слюнки и все дела, но посмотри на задний фон.
Я отклоняюсь назад и пытаюсь увидеть что-то другое. Всё, если уточнять, потому что минуту назад смотрела только на одного человека.
Странно, что я не обратила внимание.
Задний план переполнен женским полом. Они разместились на трибунах, на газоне, у линии поля, некоторые готовы забраться на шеи парней или целовать землю под их ногами. Как прискорбно это выглядит можно только гадать.
Одри снова утыкается в экран и начинает читать комментарии. Её глаза, кажется, бегают по строкам и спускаются вниз в течении бесконечности. Она хихикает, глупо улыбается, что-то бубнит под нос, иногда морщится, комментирует комментарии. На её лице целый спектр различных эмоций. Я веду борьбу с желанием открыть профиль на своём телефоне и тоже полистать ленту.
Здравый рассудок пока ведёт в счёте. Ура!
Ты заинтересована в нём?
Я фокусирую взгляд на подруге.
В чём?
Во всём.
К чему этот вопрос?
Одри жмёт плечами.
Ты сказала, что он хороший. А ещё он хорошенький. Я склонна тебе доверять. Если ты не заинтересована, как говоришь, то я могла бы
Что?! я почти пищу, из-за чего в нашу сторону обращаются взгляды одноклассников. Ты серьёзно?
Да, вполне. Ну, кто в здравом уме будет упускать хорошего парня? А судя по твоему описанию, он не придурок с мозгом в заднем проходе. Штучный экземпляр, знаешь ли.
Вперёд мой голос звучит отстранённо и даже холодно.
Одри улыбается и энергично кивает, словно не замечает изменения.
Отлично, спасибо. Я рада, что между нами нет всей этой возни типа «я целовалась с ним, теперь мы обе должны его ненавидеть».
Она склоняется над экраном. У меня пересыхает в горле, когда подруга переходит в профиль Коди и нажимает кнопку «написать».
Я отворачиваюсь и стараюсь сдержать эмоции. Мой подбородок едва ли не дрожит от негодования. От обиды. Если кто-то свыше решил поиздеваться, то Коди проявит интерес к общению, а вскоре я буду лицезреть эту парочку ежедневно в объятиях друг друга. Лучше не придумать.
И виновата только я. Что посеешь, то и пожнёшь.
Глава 9. Коди
Ух ты, хорошенькая дочка тренера!
Виктория морщится и скрещивает руки, словно принимает оборонительную позицию. Я не думал, что нарвусь на неё, видя только в толпе. Точней, чувствуя её взгляд на себе.
Фрэдриксон, не буду врать, эта не та встреча, о которой мечтаешь ночами, говорит она.
Виктория, ты милашка, только когда молчишь.
Извини, не могу удержаться, эмоции так и прут, когда ты рядом.
Я поджимаю губы, пряча улыбку. Удивлён, что она может быть остра на язык в определённые ситуации. Но ещё сильнее меня беспокоит вопрос, откуда они знают друг друга ближе остальных. Чейз никогда не был капитаном, не её поля ягода. Зачем ей этот истукан?
Я получаю ответ незамедлительно:
Знаешь, почему я не хотел переводиться? усмехаясь, спрашивает он, обращаясь к девушке.
Виктория прижимает указательный палец к губам и задумывается, сканируя его взглядом. Замечаю, что она не задерживается на чём-то одном. Ей безразличен Чейз, это поймёт даже полный идиот.
Потому что боялся ездить на метро без сопровождения взрослых? она показывает колючки.
Я прикусываю губу сильнее, чтобы не рассмеяться и вмешиваюсь:
Прекращайте уже, делаю акцент на девушке, потому что Чейза не заткнуть даже если залить бетон в горло. Вся надежда на разумность Виктории.
Она первая начала, ябедничает парень и я бросаю на него выразительный взгляд.
Серьёзно?
Да, ты же слышал.
Ты в своём уме? я фыркаю. Тебе пять лет?
Чейз играет бровями, смотря на Викторию, которая морщится в ответ, показывая весь спектр эмоций, испытывающий к нему.
Увидимся, крошка Ви, почти мурлычет он, после чего растворяется в толпе.
Мы остаёмся наедине.
Я прищуриваюсь и поднимаю уголок губ, склоняясь к её уху. Как же чертовски приятно она пахнет, поэтому задерживаюсь в таком положении.
Потанцуем?
Виктория вздрагивает, покрываясь мурашками, но отрицательно крутит головой. Я всё ещё не пойму логику, которой она пользуется.
Ну уж нет.
Нет? удивление сочится из моего голоса.
Хочешь, чтобы после этого вечера меня обнаружили где-нибудь в ближайшем переулке без головы?
Я выпрямляюсь и смеюсь. У девушек слишком живая фантазия.
Почему?
Потому что мы всегда выходим в полуфинал или финал, а, следовательно, ненавидим друг друга, потому что кубок один.
И ты тоже ненавидишь нас? Меня?
Она медленно отстраняется и наши взгляды встречаются в схватке. За что мы боремся, так и остаётся загадкой.
Нет, выдыхает она.
Тогда вернёмся назад и я спрошу ещё раз: потанцуем?
Нет, отклоняет Виктория.
Мои брови взлетают к потолку. Я радуюсь, что выше её почти на голову, поэтому смотрю на девушку вниз. Она такая миниатюрная, что хочется сгрести и куда-нибудь запрятать ради её же безопасности. И это не единственная причина, из-за которой хочу подхватить и утащить куда-нибудь, где нас никто не найдёт. Я отдаю себе отчёт и понимаю, что она нравится больше положенного. Мне нравится две крайности в ней.
Ладно, какая ещё может быть причина?
Мне не нравится, как ты влияешь на меня. Это выпускной класс, зачем начинать, если через несколько месяцев мы будем страдать?
Я удивляюсь, но всё же улыбаюсь.
А ты уже всё распланировала?
Девушки, пожав плечами, непринуждённо отвечает она.
И сколько у нас детей в твоих фантазиях?
Виктория склоняет голову на бок, и улыбка придаёт её лицу толику хитрости. Она та ещё лиса. Следом она скрещивает руки под грудью.
Я указываю пальцем на язык её тела и спрашиваю:
Обороняешься?
Может быть. Ты должен дать мне свободу.
А ты разве не свободна? Не помню, чтобы держал, а встречу тут не мог отменить. Странная традиция, кстати.
Ты не даёшь мне проходу, Максвелл.
Не припоминаю.
Зачем ты это делаешь?
Что? Я действительно не понимаю, о чём ты говоришь.
Ты чего-то хочешь от меня.
Ну, минуту назад я предложил потанцевать или есть что-то ещё, чего сам не знаю?
Мы договорились сделать вид, что не знаем друг друга.