Вместо того, чтобы использовать истощающиеся природные ресурсы на развитие общества, вы, извините, как зомби на службе у мировой финансовой системы рвётесь «развивать экономику»! А ведь это
Дед! Проснись! дошёл до меня издалека голос внучки, сразу расколов сон на бледнеющие осколки живой и сочной картины. С трудом разомкнув глаза я увидел перед собой сосредоточенное и встревоженной лицо Лидочки и чуть в стороне Ирину, тоже чем-то обеспокоенную.
У тебя все в порядке? Что-то плохое приснилось? Внучка держала меня за руку и вглядывалась в мои глаза. А что здесь свистело, пока ты спал?
Всё в порядке. Я себя прекрасно чувствую и я не свистел. Честное слово! Это, наверное, кто-то за окном.
Я улыбнулся и погладил внучку по голове, полагая, что тема исчерпана. Однако она не только не успокоилась, но обратилась к бабушке, требуя, чтобы та подтвердила странный характер свиста.
Андрей, тихий и какой-то необычный свист действительно был, подтвердила с тревогой Ирина, и тон его менялся вместе с выражением твоего лица. А как только ты проснулся, он исчез. Это странно и требует какого-нибудь объяснения, согласись!
Я пытался отогнать остатки сновидения, мешавшие сосредоточиться, но вместо этого в сознании вдруг снова ярко и с мельчайшими деталями всплыла картина мира Коуна, вызвав одновременно воспоминание о сегодняшнем разговоре в кабинете директора.
Здесь была ручка, чужая, сказал я, передвигая в поисках тонкого зеленого цилиндра книги на журнальном столике, я её случайно унес сегодня из кабинета директора.
Ручка нашлась под креслом, куда она закатилась, упав со стола. Внимательно рассмотрев находку, я понял, что это скорее всего не просто ручка и что этот очень теплый на ощупь предмет, скорее всего и был тем устройством, которое издавало свист. Своё предположение о связи его с моим сном, мысль о чём сразу пришла мне в голову, я решил пока не высказывать.
Трофим сдержал слово, позвонив около восьми вечера.
Андрей, он сбежал! Без вступления сообщил упавшим голосом директор учреждения, попасть в которое, как и покинуть без согласования с ним, было теоретически невозможно. Причем исчез вместе со своим чёртовым ящиком.
Когда? Задал я совсем не главный вопрос.
Около половины второго. Устало сообщил Трофим. Открыл и тщательно закрыл за собой двери. Сейфовые, между прочим. Использованы коды и штатные команды, о чем сохранились электронные записи. И знаешь, что он оставил нам? Записку на листе из своего блокнота с извинениями и сообщением, что постарается завтра ближе к обеду вернуться. Написано каллиграфическим почерком и без ошибок. Трофим тяжело вздохнул и снова заговорил. Я не знаю, что думать, Андрей. Мне кажется, что я уже вообще ничего не знаю! Ты понимаешь, что это произошло днем и никто его не заметил! Ни его, ни его челнока! И если я теперь передам свой отчёт о случившемся руководству, меня отправят даже не в отставку, а в психушку.
Слушай, Трофим, я не понимаю, где твои стальные нервы и железная логика? И выброси свой отчет! Всё равно ты писал его просто, чтобы мысли в порядок привести. Я уверен, что Коун завтра вернётся, а ты ложись-ка пораньше, чтобы к утру в институте снова был его несокрушимый директор. И учти, что у меня уже есть чем с тобой поделиться, только нужно ещё осмыслить кое-что.
Некоторое время в трубке раздавалось лишь тяжёлое дыхание, затем послышалось уже привычное бурчание Трофима:
Надеюсь, до инфаркта не доведёшь?
Нет. Скорее порадую. Ну, давай, до утра!
Закончив телефонный разговор, я вышел на кухню, где Ирина и Лидочка накрывали стол к вечернему чаепитию.
Мама с папой сейчас принесут торт! Сообщила внучка Купили свою любимую «Прагу».
И, глянув на нас с бабушкой, спешно добавила И мою любимую тоже!
Открылась входная дверь и Лидочка выбежала в прихожую встречать родителей.
Спал я этой ночью плохо. Волны возбуждения, вызванного вчерашними событиями, то и дело нарушали сонный покой, в который удавалось погрузиться. И каждый раз, возвращаясь мысленно к случившемуся, я вспоминал живую картину другой жизни, которую показал мне Коун, мучительно пытаясь понять, что же ускользнуло от меня, что я просто обязан был заметить и понять, что-то главное во всей этой истории.
В конце концов я все же заснул, и судя по тому, что услышав звук будильника без труда проснулся с ясной головой, мне удалось неплохо отдохнуть.
В Центр я отправился пешком, наслаждаясь утренней свежестью и ласковым теплом остывшего за ночь города. Красивая декоративная плитка широкого тротуара казалась особенно нарядной, освеженная дождём поливальных машин, движущихся по улице дружными парами. А неторопливые прохожие с удовольствием, как мне казалось, отражались на блестящей от влаги поверхности тротуара, дополнительно раскрашивая улицу живописными коровинскими мазками.
Продолжая любоваться утренним городом, я размышлял о скорой встрече с Трофимом, о том, как буду рассказывать ему про свой сон. Кажется, я уже видел скептическую улыбку на его лице, с которой был готов смириться. Директор, как и большинство его коллег, настоящий учёный, и выход за рамки научного менталитета для него равносилен в лучшем случае отпуску, переходу в состояние несерьёзное и безответственное. При этом он всегда был настоящим верным другом, вполне способным на самопожертвование. Да, Трофим, я думаю, мог пожертвовать собой, но не научными принципами!
В приемной было пусто. В отсутствие посетителей, помещение казалось большим, а секретарь Евгения Степановна, наоборот маленькой и одинокой в своём углу.
Вы проходите в кабинет, Андрей Вадимович. Трофим Васильевич скоро подойдёт. Он уже звонил с утра. Весёлый какой-то.
Озадаченная Евгения Степановна не могла не отметить этого, неожиданного в сложившейся ситуации, факта.
Почему вы так решили, он что, смеялся?
Ответа я не услышал, потому что в холе раздались знакомые раскаты директорского смеха, прерывавшего громкий разговор. Затем дверь приемной распахнулась и на пороге появился Коун с весёлым сияющим лицом под козырьком светлой бежевой бейсболки. За ним возвышалась могучая фигура Трофима, украшенная ярко-красным галстуком и довольной, во весь рот улыбкой.
Приветствуем! Громогласно сообщил директор и увидев меня радостно протянул руку. Обмениваясь рукопожатием с Коуном, я левой рукой протянул ему зеленый цилиндр, в ответ на что тот с улыбкой покачал головой.
Если не возражаете, это вам. Что-то вроде телефона для связи со мной. У Трофима Васильевича тоже такой есть. И ещё я прихватил один для Василия Принцева. Он ведь придёт сегодня?
Ну конечно. Рабочий день Так это все-таки эта штука сработала вечером, пробормотал я, но как же во сне?
Это нормально, я всё вам объясню, вернее, постараюсь объяснить. Здесь совсем новая технология, а я в таких вещах вообще не силён, с сожалением сообщил Коун.
Да уж! Неожиданно поддержал Коуна Трофим. Чертовщина прямо какая-то, но ведь работает! Он тебе, конечно, тоже свою ручку подсунул и во сне экскурсию устроил. Ты ведь об этом рассказать собирался?
В общем, Трофим решил, что он наконец оседлал ситуацию и уже в обычном для него жёстком ключе повел беседу, пытаясь расставить все точки над i. Коун же, человек исключительно вежливый и сдержанный, изо всех сил старался помочь директору сформировать ясное представление о его миссии и полномочиях и о намерениях космических партнеров, так похожих внешне на нас, но во многом странных и не вполне понятных.
Какое впечатление на Трофима произвел сон, который он назвал экскурсией в другой мир, осталось неясным. Во всяком случае, он его успокоил, а это уже было не мало. Что меня волновало сейчас, так это упорство, с которым Трофим уже несколько раз возвращался к вопросу о целях, которые преследовали руководители Коуна. Объяснения, которые тот повторял разными словами, не убеждали нашего Директора и лёгкая пока тень недоверия все же легла на гостеприимный стол переговоров.