Послушайте, уважаемый, прозвучал вдруг строгий голос директора, начавшего, похоже, приходить в себя, и возвращаться в руководящее состояние может быть вы представитесь наконец?
Да, да, конечно. Я по-вашему филолог, изучаю вашу литературу Я очень люблю её и когда начинаю читать обо всём забываю. А этот раз вообще получилось плохо. Понимаете, я читал прекрасный текст философа Ивана Ильина о любви вы конечно помните этого интересного автора. Я как раз разбирался с инстинктивным и духовным чувствами, пытаясь понять как религиозный философ их соотносит, когда сообразил, что забрался в челнок с книгой. Это, конечно, не по правилам, я знаю, и ещё я нечаянно заблокировал внутреннее управление, оставив только внешнее и уже не мог выбраться обратно. Нужно было, конечно, сразу стартовать, вернее, не мешать челноку стартовать, но я зачем-то вызвал своего помощника андроида. Понимаю, что это идиотизм, но я был настолько поглощён текстом, что запустил канал прямо из защищенной капсулы. Произошёл, конечно, энергетический конфликт Наверное, был взрыв, да?
Был, был, подтвердил Трофим, хороший был взрыв.
Тут наш филолог смущенно потёр щеку, покрытую щетиной и снова заговорил.
Вот так всё и произошло А вообще-то я давно работаю в ваших библиотеках и такого со мной прежде не случалось.
Гость даже помотал головой, подтверждая сказанное и, растерянно глядя на нас, добавил: Наверное я доставил вам много беспокойства?
Тут я решил включиться в разговор, который становился всё более интересным, и повторил вопрос Трофима.
А вы не могли бы поведать нам как вас зовут? У вас ведь есть имя? И у места, откуда вы прибыли в нашу библиотеку, тоже наверное есть какое-то название?
Да-да! Воскликнул обитатель капсулы. Вот так со мной всегда, когда я волнуюсь. Примите мои извинения. Мое обычное имя Коун. Некоторые ваши остряки упорно называют меня Клоун, и хоть это и не слишком обидно, все же мне не подходит. А вот место, откуда я прибыл, определить труднее, поскольку наш Центр исследования культуры Земли это в вашем понимании небольшой автономный город, способный перемещаться. Так вот наш Центр сейчас находится возле вашего спутника Луны, с невидимой для вас стороны.
И вы наверное хотите знать, почему капсула открылась при приближении девушки. У меня здесь есть очень хорошая старая знакомая,.. то есть она молодая, но давно уже всё про меня знает и умеет открывать челнок, потому что я настроил управление на её внешний вид. Она очень похожа на вашу сотрудницу, а индивидуальные отпечатки я так и не ввел. Так что мне в общем повезло. А скажите, если можно, почему вы не реагировали на мои обращения, которые появлялись на борту челнока?
Знаете, Коун, мы не могли так быстро выучить язык, на котором вы писали. У вас-то с языками, похоже, вообще нет проблем, судя по прекрасному русскому, на котором вы изъясняетесь.
А разве надписи были не на русском? с ужасом посмотрел на меня Коун и быстро вернувшись в капсулу принялся что-то настраивать на панели под правой рукой. Когда на боку челнока вновь засветились знакомые уже нам знаки он выскочил и уставился на них, шевеля губами. Спустя две или даже три минуты филолог обернулся к нам с несчастным выражением лица и признался, что сам не знает, что это за язык.
Эта последняя ошибка, похоже, окончательно доконала нашего гостя. Он совсем скис и, нахмурившись, о чем-то молча размышлял. Затем снова забрался в капсулу, закрыл матовый свод и ещё некоторое время мы нетерпеливо ждали продолжения.
Второе явление Коуна было не менее эффектным. Из своего домика он выбрался уже в джинсах, оранжевой толстовке и сандалиях. На ремешке через плечо висела потертая кожаная сумка. Он что-то сказал, обернувшись к челноку, и тот сразу ожил, начав издавать разные звуки. Как позже объяснил Коун, челнок таким образом тестировал себя, ликвидировал мелкие неисправности, если такие были, и восстанавливал базовые настройки нарушенные безалаберным хозяином.
Заверения Коуна, что они с челноком не представляют опасности и не нуждаются ни в какой санобработке, не произвели впечатления на службу безопасности центра, и гостю пришлось пройти долгую и томительную для всех специальную процедуру. Лишь час спустя мы смогли наконец расположиться в залитом летним солнцем кабинете директора, куда принесли еду и холодные напитки, которые были тут же выпиты с особым вдохновением.
Директор Центра, сидевший рядом с Коуном, нервно глотал минеральную воду, не замечая капель, стекавших по небритому подбородку. Как правильно действовать в подобной ситуации было совершенно не понятно. А то, что именно он, директор главного в стране учреждения, связанного с космосом, должен был бы знать ответ на этот вопрос, делало ситуацию Трофима крайне неудобной.
Когда все присутствующие, включая Коуна, основательно перекусили и перешли к десерту, по кабинету поплыл густой, ни с чем не сравнимый запах кофе напитка, беззаветно любимого практически всеми сотрудниками Центра. Состояние присутствующих из крайне возбуждённого постепенно превратилось в крайне заинтересованное.
Понимая, что все присутствующие ждут от него рассказа с ответами на бесчисленные вопросы, Коун, выпивший уже вторую чашку эспрессо, откинулся на спинку стула как заправский землянин после сытного обеда и начал свой рассказ.
Когда четыре года назад меня отправили на смену брату, который затерялся где-то на просторах России, предполагалось, что я смогу в образе жителя Подмосковья проработать лет десять. Потом, если возникнет необходимость, меня сменит ещё кто-нибудь из наших коллег. Сразу скажу, что мы с братом очень любим и неплохо знаем вашу литературу. Мы даже считаемся исследователями высшего класса, но оба мы люди увлекающиеся и достаточно рассеянные. Впрочем, это вы и так уже поняли
Меня спрашивали о цели визита. Но она же очевидна! Нам не безразлична судьба планеты, ваша судьба, поэтому мы изучаем главное ваш нынешний способ жизни. И знаете, нас очень беспокоит происходящее сегодня. Я, безусловно, не всё пока понимаю, но у меня уже не вызывает сомнений то, что ваше общество оказалось на стадии саморазрушения и упорно приближается к критической черте.
Коун поднес к губам кофейную чашку, но увидев, что она пуста, невольно оглянулся. Одна из девушек, назначенных ухаживать за гостями, быстро отреагировала и, забрав пустые чашки ещё у нескольких желающих, тут же скрылась в приёмной.
Нет, мы не думаем, конечно, что беда уже на пороге, но есть масса свидетельств опасности и не только в литературе и кинематографе. Информация, переполняющая ваш сумбурный интернет, даже не говорит, а кричит о том же.
Если Коун в этот момент и собирался обосновать наконец свои заявления, Директор Центра опередил его. Сочным, словно вдруг пробудившимся от сна баритоном, Трофим потребовал от гостя перейти от голословных деклараций к аргументам и доказательствам, если таковые имелись. Лёгкость, с которой выдавал оценки Коун, похоже серьёзно задела самолюбие руководителя крупного государственного научно-исследовательского центра.
Между тем, гость посмотрел на директора с нескрываемым любопытством и спросил.
А вы действительно не видите проблемы, о которой я говорю? Мне казалось, что это очевидно.
Я едва не поперхнулся, глядя на возмущенного Трофима и с трудом сдерживая смех. Неосознанное нахальство нашего гостя было запредельным, но он и теперь не угомонился.
Мне всегда казалось, что народ, давший человечеству таких писателей и мыслителей как Фёдор Достоевский, Михаил Булгаков, как отец Павел Флоренский, блестящих философов и психологов, не может не видеть того, что творится в духовной сфере сегодня. Я весь день вчера читал религиозного философа Ивана Ильина. Замечательно умный и творческий был человек и прекрасно рассуждал о любви Я понимаю, что он был религиозным философом, а значит не слишком популярен в современном светском обществе. Но ведь не только он понимал, что похоть и любовь человеческая это не одно и то же, что без способности любить друг друга люди не могут образовать полноценное человеческое сообщество. Если человеческую любовь заменяет расчет, самое время, мне кажется, вспомнить Фёдора Михайловича Достоевского. А если эти авторы представляются не достаточно современными, то почему не обратиться к Эвальду Ильенкову, Феликсу Михайлову и многим другим вашим современникам, посвятившим своё творчество проблемам человека, личности и общества.