В 1710 году Меншиков участвовал в осаде Риги; получил от Фридриха IV Датскій орден Слона и в том же году (31 Октября) венчана в домовой его Петербургской церкви, Хутинским Архимандритом Феодосіем, Царевна Анна Іоанновна с Фридрихом Вильгельмом, Герцогом Курляндским. В 1711 году Князь Ижерскій предводительствовал Россійскими войсками в Курляндіи; в 1712 в Помераніи, где хотя состоял под начальством Короля Польскаго, но имел от Государя тайное повеленіе примечать за всеми поступками Августа, который навлек на себя справедливое подозреніе Обладателя Россіи. 1713 года, находясь с войском в Голштиніи, под командою Датскаго Короля, Меншиков участвовал во взятіи крепости Тенингена (4 Мая): гарнизон, состоявшій из 11,000 человек, сдался в плен, предоставя победителям 19 пушек, 128 штандартов и знамен, множество ружей, пистолетов, пик и других воинских снарядов. Фридрих IV подарил храброму Полководцу портрет свой, осыпанный бриліантами. Вслед за тем Князь Ижерскій, исполняя приказаніе Петра Великаго, заключил две Конвенціи с городами Гамбургом и Любеком, 5 и 15 Іюня. Они обязались заплатить в казну Россійскую, в три срока, за произведенную ими торговлю с Шведами: 233,ЗЗЗ 1/3 талеров. Взятіе Штетина увенчало в том году военныя действія Меншикова, предводительствовавшаго Россійско-Саксонскими войсками. Он отдал завоеванную им (22 Сентября) крепость, которая принадлежала Двору Голштинскому, в секвестр Королю Прусскому, за что Фридрих-Вильгельм обязался заплатить Россіи, в годовый срок, 200,000 рейхсталеров и возложил на него орден Чернаго Орла. На возвратном пути в Отечество с двадцатишеститысячным войском, Меншиков взыскал с города Данцига 300,000 гульденов и прибыл в С. Петербург в Феврале 1714 года.
Тогда храбрый Военачальник вложил в ножны меч и начал увеличивать огромное свое состояніе, входил под чужим именем в разные казенные подряды. Над ним учреждено несколько следственных коммисій. Чувствуя вину свою и зная милосердіе Петра Великаго, любимец Его принужден был явиться в суд с повинною, которую подал в руки самого Государя. Раскаяніе, живо написанное на лице Меншикова, жалкій голос, коим испрашивал он себе прощенія и, в особенности неувядаемые лавры, украшавшіе чело его, поколебали грознаго Монарха. Он принял от него просьбу и, прочитав, сказал: э, брат, и того ты не умел написать! потом начал поправлять. В то самое время младшій Член встал с своего места и пригласил товарищей последовать его примеру. Куда ты идешь? вопросил его с гневом Государь. «Домой. Что нам делать здесь, когда ты сам научаешь преступника, как ему оправдываться.» Великій Монарх отвечал Капитану, с ласковым видом: Сядь на свое место и говори что ты думаешь. Капитан потребовал, чтобы просьба Меншикова была прочтена вслух, а он, как виновный, чтоб стал у дверей и, по прочтеніи, выслан был из присутствія. Слышишь, Данилыч, как должно поступать? сказал Государь своему любимцу. Потом Члены, начиная с младшаго, стали предлагать свои мненія о наказаніи Меншикова: приговаривали его к ссылке и, даже, к лишенію жизни. Дошла очередь до Петра Великаго; возвысив голос, Он произнес Судьям: Где дело идет о жизни или чести человека, то правосудіе требует взвесить на весах безпристрастія как преступленія его, так и заслуги, оказанныя им Отечеству и Государю, и буде заслуги перевесят преступленія, в таком случае милость должна хвалиться на суде. После сего Монарх вычислил кратко все подвиги Меншикова; упомянул, что он спас и собственную жизнь Его. И так заключил, Петр Великій по мненію моему, довольно будет, сделав ему в присутствіи за преступленія строгій выговор, наказать его денежным штрафом, соразмерным хищенію, а он Мне и впредь нужен, и может еще сугубо заслужить оное, «Мы все, надеюсь объявил тогда младшій Член согласны теперь с волей Твоею, Государь. Когда он имел счастіе спасти Твою жизнь, то, по справедливости, и нам должно сохранить жизнь его». Но, избавив от казни своего любимца, Петр Великій приказал наказать кнутом Новгородскаго Вице-Губорнатора Корсакова, помогавшаго Меншикову в тайных казенных подрядах; утвердил, в 1717 году, смертный приговор над Маіором гвардіи Семеновскаго полка Князем Волконским, который, угождая Князю Ижерскому, неправильно произвел следствіе над Соловьевыми.
Между тем, Меншиков оставался Генерал-Губернатором в С. Петербурге, каждый день ездил в Военную Коллегію, в Адмиралтейство и в Сенат, хотя и не был тогда Сенатором. Не терпя церемоніальных пріемов, Петр Великій возложил на Князя Ижерскаго угощеніе Вельмож своих и Министров иностранных. Обеды его в торжественные дни состояли из двухсот кушаньев, подаваемых на золотом сервизе, которые приготовлялись лучшими Французскими поварами. Дом Меншикова находился на Васильевском острову, там, где ныне первый Кадетскій корпус. Украшеніем комнат служили: обои штофные и гобелиновые, подаренные Государю в Париже; большіе бронзовые часы с боем и курантами; люстры из цветнаго хрусталя с золотыми и серебряными ветьвями; большія Венеціянскія зеркала в зеркальных рамах с позолоченными обручиками; Персидскіе ковры; столы на толстых вызолоченных ножках с выкладками из разноцветнаго дерева, представлявшими всякого рода зверей и птиц; диваны и стулья, с высокими спинками, на которых изображен был герб хозяина с Княжеской короною. За домом простирался обширный сад, лучшій в Петербурге после Царскаго, с оранжереями, сараями фруктовых деревьев, птичниками и небольшим зверинцем. Меншиков имел своих Камергеров, Камер- Юнкеров и Пажей, из дворян. Последніе считались гвардіи Сержантами. В городе ездил он с чрезвычайной пышностію: выходя на берег Невы с многочисленной свитою, любимец Петра садился, обыкновенно, в лодку, обитую внутри зеленым бархатом и раззолоченную снаружи. Она причаливала к Исакіевской пристани, где ныне Сенат. Там ожидала Меншикова карета, сделанная на подобіе веера, на низких колесах, с золотым гербом на дверцах, большою Княжеской короною из того же металла на имперіяле и запряженная шестью лошадьми. Збруя их состояла из малиноваго бархата с золотыми или серебряными украшеніями. Впереди шли скороходы и служители дома в богатой ливрее; потом ехали музыканты и Пажи верхом, в синих суконных и бархатных кафтанах с золотыми позументами по швам; у кареты шли шесть Камер-Юнкеров, из которых один держался за ручку дверец. Отрядом драгун Княжескаго полка заключалось шествіе.
Государь, выезжая из столицы, поручал свое Семейство Меншикову. Он был Обер-гофмейстером несчастнаго Царевича Алексея Петровича и удалил от него, для собственных видов (1705 г.), достойнаго наставника, Гизена, в то самое время, как последній начинал уничтожать в Порфироносном юноше предразсудки и дурныя обыкновенія. Когда, в 1718 году, Наследник Престола был предан суду Петром Великим, Меншиков принял деятельное участіе в этом важном событіи: каждый день ездил в крепость; находился во время допросов и пыток; виделся с Царевичем и в день его кончины 26 Іюня. В Записках Меншикова помещено: «что 27 числа тогожъ месяца он слушал обедню в Троицкой церкви, где поздравлял Государя с бывшею под Полтавой баталіею; обедал на Почтовом дворе, а вечером отправился в сад Его Царскаго Величества, где довольно веселились и откуда разъехались по домам в двенадцатом часу.» Петр Великій продолжал оказывать ему особое свое благоволеніе: 20 Августа (1718 г.), посетив Меншикова после обеда и узнав, что он отдыхает, не приказал будить его, поехал обратно в Дворец; 23 Ноября (1719 г.), в день ангела своего любимца, прибыл в шестом часу по полуночи в Невскій монастырь, где отслушал с Меншиковым всенощное бденіе, литургію и молебен, в продолженіе котораго в честь имянинника выпалено из пушек шестьдесят один раз и, в то самое время, Канцелярія следственная, под председательством Генерал-Маіора Князя Голицына, угрожала посадить Меншикова под стражу за недоимочныя штрафныя деньги. Владетель пятидесяти тысяч крестьян отзывался неименіемъ у себя шести тысяч рублей, умолял Государя простить ему этот долг во уваженіе значительной прибыли сделанной им казне! Петръ Великій написал на просьбе его: не брать.