Кушайте, доктор, вкусная курочка, елейно бормотала мамаша. Так приятно, что наконец у нас хороший едок. В нашей семье все вкусно готовят, вот и Молли тоже. Золотая девочка!
Я закатил бы глаза, если бы мог. Все ее уловки я насквозь видел: хочет захомутать Бена и заставить жениться на своей дочке! Не дождется. Классовые различия еще никто не отменял.
Доброго всем вечера, прохрипел я.
Все воззрились на меня так, словно призрака увидели. Я решил воспользоваться произведенным эффектом и уставился на Бена.
Рассказывай, чем ты целыми днями занят, сурово велел я. Иначе прокляну тебя из-за гробовой доски, благодаря тебе я единственный человек, который может это сделать, будучи еще жив и в своем уме. Ты что, за моей спиной что-то выяснил насчет хранителей танамора, а мне не сказал?
Несколько мгновений Бен смотрел на меня, словно его поймали с поличным, затем нехотя выдавил:
Я Я принимаю пациентов.
Каких? Мертвых?
Нет, нет, обычных. Он торопливо встал, вытер рот и бросил салфетку на стол. Джон, а давай-ка в другом месте поговорим?
Не дожидаясь ответа, он подхватил меня под руку и утащил обратно в опостылевшую комнату со стулом.
Молли вечно зовет меня доктором, хотя я, как ты понимаешь, не совсем он. Бен усадил меня на стул. Так вот почему в последнее время он так подозрительно себя вел! Но ее мать однажды попросила меня осмотреть какого-то соседа. Я не сразу согласился! Она настаивала. У него была бородавка. Я ему помог, а он рассказал еще кому-то, и теперь у меня нет отбою от пациентов.
Но ты не врач! Ты прослушал несколько лекций по медицине, а потом только тела препарировал и оживлял!
Тело оно и есть тело.
А разве не нужен диплом, чтобы лечить живых?
В Лондоне да. Диплом, лицензия, опыт. Пришлось бы потратить на обучение столько лет, но с моим умом я способен доучиться на практике. У них тут врача вообще нет, так что хуже я им точно не сделаю.
Уверен?
Слушай, Джон. Быть врачом приятно, все говорят тебе спасибо за твою работу! А про восставших уже даже в газетах не пишут: их тут давно не видели, они все на фабрике Каллахана. Интереснейшее место! Ты, кстати, не хотел бы туда наведаться?
И что мне там делать? звенящим голосом спросил я.
Каллахан поставил их работать у станков! с сияющим видом сообщил Бен. Конечно, они способны только на самый примитивный труд, но какая потрясающая задумка! Ты разбираешься в их состоянии как никто, уверен, ты смог бы увеличить эффективность их труда!
Ох Все эти дни я думал только о поисках деревни и ни разу не спросил себя, как там дела у остальных восставших. Мне они были неприятны, напоминали самого себя в худших проявлениях, но теперь мне стало жаль их. Бен заметил выражение моего лица и поспешно прибавил:
Если тебя беспокоит сохранность тел, не волнуйся, они удивительно выносливы. Я читал в газете интервью Каллахана: он дает им отдохнуть ночью, а если все упокоятся обратно, немедленно вернет тела родственникам. Джонни, это же промышленный прорыв, как ты не понимаешь! Вот бы мне хоть поговорить с этим Каллаханом! В газете не написали, что именно производит его фабрика, но он сказал, что, когда добьется результата, мир ахнет!
На лице у него отразилось такое блаженство, что мне стало тревожно.
Какая работа? Они ведь могут только бродить, медленно проговорил я.
А вот это самое интересное! воскликнул Бен. Каллахан понял, что бродят они по одной причине: если начали выполнять какое-то действие, не могут остановиться. Они как бы застревают в одном движении. И он решил: почему бы вместо ходьбы не дать им возможность крутить ручку станка? Ну почему я не додумался до этого первый!
Звучит ужасно.
Не ставь палки в колеса прогресса человечества!
Бывает такой прогресс, которого человечеству и даром не надо.
Прогресс всегда хорош: это процесс отбора лучших идей самой жизнью. Джон, как ты не понимаешь: никто не знает, как упокоить восставших. Ясно тебе? Никто! Так почему бы не использовать их на благо общества? Они не страдают. И еще не устают, не спят, не едят и не пьют. Они такой же ресурс, как лес, или уголь, или животные, или
Меня ты тоже к животным приписываешь? Я твой брат!
Да, но еще ты один из восставших.
Один из Что?! Я не такой, как они!
Ваши симптомы схожи. Они тоже впадают в летаргию, если оставить их без движения, просто ты лучше этому сопротивляешься. Ты особый, уникальный экземпляр, бросающий вызов самой природе! Уверен, ты еще не знаешь всех своих возможностей, и
Ни слова больше, а то я тебе врежу. И ради этого даже встану.
Пойми, Каллахан гений, и если бы мы с ним объединили силы, то
Заткнись, Бен, я серьезно.
Я никогда не бываю таким грубым, и Бен обиженно замолчал.
Ладно, огрызнулся он. Только твое мнение в этой семье что-то значит, верно?
Верно, огрызнулся я в ответ. Потому что ты идиот, Бен, и идеи у тебя одна хуже другой. Если дать тебе волю, они приведут тебя исключительно в тюрьму.
Я сразу пожалел, что обидел его, у него аж щеки вспыхнули, но говорить ему об этом не стал, чтобы не поощрять его раздутое эго. Несколько секунд мы буравили друг друга взглядами, потом он ушел, хлопнув дверью.
Настроение у меня и так было хуже некуда, но тут в комнату заглянул Киран.
Я все слышал. Он прав, на живого-то вы уже не очень похожи. Гляньте на себя в зеркало.
И не подумаю, отшил его я, хотя от таких слов у меня сердце кровью обливалось (точнее, раствором Бена). Ужасно не знать, как выглядишь со стороны, но в моем случае это было даже милосердно. К тому же у вас и зеркала-то нет, вы бедняки. Шагай отсюда, Киран. Еще раз тебя тут увижу тебе не поздоровится.
Одни угрозы! Не можете вы мне ничего сделать, отрезал он, но голова скрылась за дверью и больше не показывалась.
Несколько часов у меня ушло на то, чтобы заставить себя встать снова. Есть лишь один человек, который всегда мне поможет, и я не хочу говорить с ней, сидя в кресле, как немощный дядюшка, которого терпят в доме из милости.
Молли я обнаружил на крыльце. Она глубоко дышала, глядя на темные поля вдалеке. Глаза у нее были тоскливые. Я добрел до нее и, кое-как согнувшись, сел рядом. Она быстро вытерла глаза и улыбнулась мне.
Ой, вы на ногах, мистер! Радость-то какая!
«Почему ты плачешь? Ты так хотела домой, так почему ты совсем не выглядишь тут счастливой?» хотелось мне спросить, но, во-первых, она все же была простолюдинкой, во-вторых, имелось дело поважнее.
Ты всю жизнь тут прожила. Деревня праведников это ведь не сказка, нет?
Молли грустно пожала плечами. В сумерках она выглядела очень бледной, почти как я. Ну ладно, не настолько.
Уже и не знаю, прошептала она. А вдруг я вправду ожила все же не из-за камней, а из-за электрической машины доктора? И вы тоже, и остальные. Она ожесточенно уставилась вдаль. Жизнь это просто жизнь, с обычными заботами. Вот что я думаю, мистер: не бывает никакого волшебства.
Такого отчаяния, как в этот момент, я не чувствовал никогда в жизни. Если уж Молли не верит в успех моего предприятия, то
Я думала, все как-то само исправится, когда мы сюда доберемся, тихо сказала она, по-прежнему не глядя на меня. Но шиш.
Поэты часто повторяют, что любить надо за душу, а не за красоту, но в эту секунду я узнал печальную правду. Если вы плохо выглядите, если вы серый, и перекосившийся, и холодный, и страшный, на вас никто даже не посмотрит. У нас с Молли было что-то общее, когда мы были в одном положении, но теперь она жива и даже не смотрит на меня.
Я ведь не нравлюсь тебе такой, как сейчас? спросил я, хотя мысленно был ошарашен собственной откровенностью.
Что за вопросы? буркнула она. Нравитесь, ясное дело.
Если честно, пауза перед этим была слишком уж длинной.
Надежда оставила меня, поэтому я вернулся на место и стал просто сидеть. Не знаю, сколько прошло дней, по ощущениям, я успел бы постареть, если бы такая возможность была мне доступна. Но судьба надо мной все же сжалилась.