Я закрыла глаза. Буквально на секунду. Вспомнила звонкий смех Лии и проницательный, совсем не детский взгляд Елиссея. Вспомнила любящие лиловые глаза. И от всей души попросила у них прощения, искренне надеясь, что однажды смогу вернуться, а они даже не заметят, что я куда-то уходила.
Я согласна, тихо ответила я, протягивая вперед руку. Давайте сюда Ваш контракт.
***
(Оффтайм. Ортовремя.)
Семья?
Абрикосы, я даже не задумалась над ответом.
Проверяющий удивлённо приподнял правую бровь.
Почему именно абрикосы?
( запах. В конце июля приторно-сладкий запах спелых абрикос заставлял даже такую соню и лентяйку, как я по утрам раньше обычного высовывать нос из-под одеяла. Прямо за распахнутым в утреннюю прохладу окном спальни высокое раскидистое дерево, к нижней ветке которого мы с братом приставили сколоченную отцом лестницу, дабы в первой половине лета иметь возможность есть жёсткие, зелёные абрикосы прямо с веток. К концу июля спелые плоды укладывались под деревом в сплошной, пахнущий пряной сладостью ковёр, и устоять перед этим ароматом не было ни малейшей возможности)
Люблю их.
А семью? в голосе дознавателя проскользнули знакомые проверяющие нотки.
(широко улыбающийся дед за подмышки вытаскивает меня из-под одеяла, в чём есть выносит во двор и ставит на землю.
Ну что, красавица, c Днём Рождения! Иди, собирай свои абрикосики.
Прохладная, покрытая росой трава приятно щекочет босые ножки двадцать какого-то размера. Мама ведь недавно говорила какого, я опять забыла Солнце, только-только поднявшись над высоким зелёным забором, всеми силами стремится поравняться с нашими вишнями, по которым с утра уже лазает с бидоном старший брат.
Забыть их. Отказаться. Не по принуждению, а по доброй воле. Ради их же блага
Двадцатое июля. Бог знает, почему первые абрикосы всегда падали именно в мой День Рождения?)
Семью не очень.
Где же логика?
Я равнодушно передёрнула плечами, незаметно для себя самой стряхивая с них тяжесть вернувшихся воспоминаний.
Вы правы. Должно быть, в этом нет логики.
Проверяющий несколько растерянно вернулся к вопроснику.
Ревность?
Ревность? вопросом на вопрос отвечаю я. Причем тут ревность?
Пожалуйста, отвечайте на мой вопрос, настаивает проверяющий.
Н-не знаю, я кокетливо дернула плечами. Вы мне скажите.
Легкая улыбка, адресованная проверяющему. Его лицо невозмутимо.
Ваши реакции нестандартны. Вы мне лжете?
А вы хотели бы поймать меня на лжи?
Мы не ловим на лжи Вечных. Наша задача совсем в другом.
В чем же, если не секрет?
Секрет, его мелкие крысиные глазки смотрят на меня без эмоций.
Знаете, говорю я проверяющему с предельно отстраненным выражением лица, когда-то давно я была у психолога. Обычные тесты в связи с моим назначением сюда, в Оффтайм, я выжидаю, позволяю ему прочнее увязнуть в собственном любопытстве.
Легкое движение бровей. Он глотает наживку, даже не жуя.
Результатом тестирования был вердикт следующего рода: вы мыслите не как человек.
Интересно, тянет паузу, препарирует меня, словно распятую на доске лягушку. А как кто?
Вот и я так же спросила.
И что Вам сказали?
Сказали, что это второй случай в истории. После Будды. К нему высылали штатного пси-модельера. Когда-то. Давно.
И вас взяли на работу в Оффтайм?
Не в связи с этим. По другой причине.
В вашем деле этого нет, поднятые брови с головой выдают его удивление. Возможно, мне даже удастся провести этого невозможного, скользкого, отвратительного дознавателя, в общем.
Не уклоняйтесь, пожалуйста, от моих вопросов. К чему вы мне это рассказали? его лицо вновь возвращает себе свое изначальное, непроницаемое выражение.
К вопросу о нестандартных реакциях, отвечаю я.
( Боже, как невыносимо хочется курить! Я вспоминаю кальян, один на всех. И травы Миллион моих собственных лет назад, там, где раньше был наш университет и тот тихий, солнечный городок, где мы впервые встретились с Ним с мужчиной, которого я любила с тем, кто был мне так дорог И о моей привязанности к которому ни в коем случае не должен был узнать этот высокомерный заносчивый тип! Потому что здесь любые привязанности табу. Любая религия табу. Любая слабость табу. И отстранение от должности, разумеется. Изгнание агента в его безвозвратный)
Вы не ответили на мой вопрос, мои мысли о нашем кальяне внезапно прерываются этим голосом.
Какой из трех Ваших вопросов, на которые я не ответила, интересует Вас наиболее?
Вы мне лжете?
По поводу?
Вообще.
Конечно, я мысленно делаю огромную, термоядерную затяжку и выпускаю дым через ноздри. Становится как-то легче, и я говорю: Вы знакомы с основами Немодальной Необращаемой логики?
Естественно, говорит мне проверяющий. Это мой хлеб.
Тогда вы должны знать, что к любому неглобальному утверждению можно подобрать такую систему Базовых Ценностей, что в рамках данного базиса, ваше утверждение всегда будет ложно.
Уточните, раз уж вы начали эту тему.
Уточняю. То, лгу я Вам или нет, целиком определяется теми критериями истинности, которые Вы сами избрали в качестве базиса. И тут получается так, что Вы, если захотите, всегда сможете уличить меня во лжи, выбрав соответствующим образом критерии того, что есть ложь по данному конкретному вопросу.
Такое поведение называется жульничеством! его голос содержит теперь раздражение. И оно, смею вас уверить, не практикуется среди служащих того отдела, сотрудником которого я являюсь.
О! Не принимайте близко к сердцу. Это не оскорбление. Это только теория.
Понимаете, ммм, смотрит в бумагу, Севастьяна, Вы были бы во всем абсолютно правы, если бы речь шла о неглобальных понятиях Скажем, что-нибудь вроде «легкомыслие». Я неспроста задаю Вам немодальные переменные. Любовь, семья, ревность Эти понятия фундаментальны. Не варьируемы, или, как еще говорят, немодальны. И они так же не обращаемы, то есть, у них нет собственных инверсий. Например, у любви.
Да, я знакома с теорией. Как-никак я одна из авторов.
Вы? Отлично! Ненависть, например, не есть инверсия, или отрицание любви, а является самостоятельной немодальной и при этом глобальной константой психики любого нормального человека.
Поэтому ненавидеть и любить можно одновременно.
Именно! Вы меня понимаете. Очень хорошо.
Хорошо, вторю ему я, делая мысленно весьма приличных размеров глоток «Кьянти» и снова припадая ртом к воображаемому мундштуку кальяна.
Продолжим? Если хотите.
Дознаватель слегка поджал губы, не отводя от меня взгляда.
Что ж ненависть?
Я вот только одного не пойму, я снова обрываю наш диалог, деловито рассматривая свой когтистый маникюр радикально черного цвета. На что вам мои ответы, если лямбда-точки моего лица и так выдадут все мои реакции?
Проверяющий явно взбешен, но при этом держится очень достойно. Ничего. Я не таких заставляла рыдать и биться в конвульсиях.
И все же, ненависть? сквозь зубы выдавливает он из себя, и я с трудом подавляю жгучее желание развернуть к нему то маленькое настольное зеркальце, что стоит от меня по левую руку.
Хотите знать мое мнение по поводу Вашего последнего вопроса?
Пожалуй, нет, сухо отвечает проверяющий, почти не открывая рта. Меня уже не интересует ваше мнение.
Тогда что?
Только первичные реакции. И я их уже получил.
Хорошо.
Последний вопрос.
Слушаю вас.
Власть?
(Я чувствую, как за спиной распускаются крылья. Они все, все до единого, всегда задают мне этот вопрос, и я точно знаю, что должна на него ответить. Обмануть проверяющего человеку невозможно. Но мне это удается постоянно, поскольку в силу совершенно никому непонятных причин, мои реакции отличаются от человеческих.
Отсутствие личностных связей с внешним миром вот та цена, которую ты должен заплатить за возможности, получаемые тобою тут, в Вечности. Но мне, в отличие от других агентов, не смогли заблокировать память о семье. А я об этом не рассказала. Тогда, много-много сотен лет назад И теперь, каждые тридцать тысяч субъективных лет, я вынуждена юлить и изворачиваться, пытаясь ускользнуть от карающей длани наших доблестных проверяющих. Да, я точно знаю, что ему ответить.