Доказательством тому были ее глаза. Их прежде необыкновенный свет потускнел. Он не сомневался, что сегодня почти не видел этого света. Теперь ее взгляд говорил об осторожности, а не о страсти.
Вальс закончился звуком фанфар, и он с облегчением отметил, что нагоняющая на него ужас леди Камберленд исчезла из вида.
Идемте посидим в голубой гостиной, предложила Лилли. Мы там сможем поговорить так, чтобы нас никто не услышал.
Они нашли место у окна в дальнем конце комнаты, достаточно просторной, чтобы можно было там обосноваться на приемлемом расстоянии друг от друга.
Насколько я понимаю, свежих известий из Вены не поступало, начала она.
Нет, сегодня вечером никаких новостей не было. Что, по-вашему, будет дальше?
Она удивленно посмотрела на него, словно никто прежде не спрашивал ее мнения.
Я не уверена. Эдвард считает войну неизбежной.
Неизбежной война становится, когда таковой ее считают многие.
Да, конечно. Я только хочу просто дело в том, что все, кажется, только и ждут ее. Словно война станет единственным разрешением наших разногласий с Германией. Словно война это нечто такое, что может все улучшить.
Благородной войну считают только те, кто никогда не воевал. И после Южной Африки прошло уже больше десяти лет[2]
Я знаю. Но так считают не только неоперившиеся юнцы.
Вы имеете в виду Киплинга и ему подобных?
Они говорят о войне как о чем-то прекрасном, но как война может быть прекрасной? Разве была хоть одна война, на которой никто бы не погиб?
Вы не считаете благородной смерть на поле боя?
Благороднее умереть в своей кровати после долгой и счастливой жизни.
Я с вами согласен. Вероятно, я один здесь такой.
Что вы станете делать, если она начнется?
Я поступлю в медицинский корпус. Что я еще могу? Солдат из меня никудышный. А что станете делать вы?
И опять этот вопрос словно застал ее врасплох.
Что вы сказали?
Вы как-то собираетесь участвовать в военной работе? Ну, поступить в добровольческую медицинскую службу что-нибудь такое?
Я не я хочу сказать, что никогда об этом не думала. Сомневаюсь, что от меня может быть какая-то помощь.
Потому что вы женщина? Ерунда. На дворе двадцатый век. Женщины могут достичь всего, нужно только захотеть. Когда начнется война и мужчины отправятся на поле боя, труд женщин потребуется здесь, дома, для разных важных дел.
Я бы хотела помочь, правда хотела бы, но
Элизабет! Вот ты где!
Мать Лилли приближалась к ним, и в ее ледяном голосе слышалось раздражение.
Я целых полчаса искала тебя, Элизабет.
Робби встал, предложил Лилли руку, помог ей подняться, потом повернулся к леди Камберленд.
Добрый вечер, мадам.
«Семь прошедших лет ничуть не улучшили ни темперамента, ни характера графини», удрученно подумал он. Скорее наоборот она стала еще хуже, чем ему запомнилось.
Мистер Фрейзер, приветствовала она его. Очень мило с вашей стороны посетить нас. Ради бога, простите, что прервала вашу беседу, продолжала она, но я не могу допустить, чтобы Элизабет провела вечер в пустых разговорах. Леди Камберленд повернулась к молодому человеку рядом с ней. Мистер Фитцаллен-Карр, вы, кажется, искали пару для следующего танца. Будьте так добры проводите мою дочь в зал.
Приговор был окончателен. Противный Бертрам взял Лилли за руку и повел по комнате, хотя было очевидно, что она не хотела идти с ним, напротив, сопротивлялась ему на каждом шагу. А Робби мог только стоять и беспомощно смотреть, как ее уводят.
Начав танцевать с Бертрамом, Лилли изо всех сил пыталась хоть краем глаза увидеть Робби и свою мать. Разобрать с расстояния было затруднительно, но они, кажется, разговаривали. Или нет? Мама даже не смотрела на Робби, напротив, она вроде бы отвернулась от него. Он смотрел прямо перед собой невидящими глазами, а на его лице появилось упрямое и мрачное выражение. Лилли вытягивала шею, пыталась уловить побольше, но удалось ей только споткнуться и едва не упасть.
Несколько минут у нее ушло на то, чтобы вытащить из-под каблука зацепившийся шлейф своего платья, потом еще несколько драгоценных секунд она потратила на то, чтобы успешно изобразить крайнее изнеможение и использовать его как предлог для исчезновения. Она старалась не бежать, входя в голубую гостиную, но, войдя, обнаружила, что ни ее матери, ни Робби нигде не видно.
Уговаривая себя не паниковать, она переходила из одной приемной в другую, оглядывала толпу в тщетной надежде заметить его золотистые волосы, увидеть его в зеленой гостиной, или, может быть, в зале, или в дальнем углу зала для торжеств, или на балконе. Но он исчез.
Разочарование, пронзительное и горькое, подступало к ее горлу. Может быть, она сказала что-то не то, сделала что-то? Почему, черт возьми, он ушел, даже не попрощавшись? Теперь она, торопя вечер, чтобы прием поскорее кончился, вернулась в танцевальный зал, откуда намеревалась вернуться к себе наверх. Не успела она сделать и нескольких шагов, как услышала, что ее зовут. Ее сердце забилось чаще, она повернулась и увидела Эдварда.
Вот ты где, Лилли. Шампанского?
Благодарю. Она взяла бокал из его руки и выпила его содержимое в несколько глотков.
Эй, не спеши. Я не хочу закончить вечер, унеся тебя наверх. Что-то случилось?
Я в порядке, заверила она брата. Просто жажда замучила. Я вот подумала ты видел Робби?
Ах, да. Я же должен тебе передать.
Что передать?
Он очень сожалел, но он должен был уйти.
Он не сказал почему?
Нет, просто сказал, что должен, пожелал мне и Елене всего наилучшего, надеялся на скорую встречу и все такое прочее. А ты почему спрашиваешь?
Лилли принялась разглядывать бокал в руке, страстно желая, чтобы он вновь наполнился.
Да так. Просто он тебе не показался расстроенным?
Ничуть. Мне показалось, что он в полном порядке. Эдвард внимательно посмотрел на нее, она, казалось, разбудила в нем интерес.
Что-то случилось?
Не могу успокоиться волнуюсь
О чем?
Мама увидела, что мы сидим рядом, и, конечно, вмешалась. Она привела этого ужасного Бертрама Фитцаллена-Карра
Родственника Луиса? У которого нет подбородка?
Да, его. Она отправила меня танцевать с ним. И я почти не сомневаюсь: после того как я ушла с Бертрамом, она поговорила с Робби.
Ну, вряд ли они, стоя рядом друг с другом, могли не обменяться несколькими словами.
Да. Я знаю. Но у него на лице было такое странное выражение. Словно она его ударила.
И теперь ты страдаешь, думая, что мама могла сказать ему что-то неприятное?
Да, и это уничтожает все, потому что между нами не было ничего, кроме дружеского разговора.
Я бы на твоем месте не беспокоился. Скорее всего, он выглядел расстроенным по совершенно другой причине. Может быть, он вспомнил о чем-то, что забыл сделать. Или о пациенте, которому нужна помощь. Он успокаивающе сжал ее руку. Вскоре ты его снова увидишь. Прежде всего, скоро свадьба, а потом, я уверен, мы сможем организовать встречу-другую.
Но если начнется война, вы все уедете в Европу
Это вопрос нескольких месяцев дольше война не продлится. Мы все вернемся домой в лучах славы не позже Рождества.
Наверно, ты прав.
Конечно, я прав. Так что перестань беспокоиться иди лучше потанцуй с кем-нибудь.
Не знаю, Эдвард. Я чувствую себя такой усталой. Ты не возражаешь, если я уйду?
Ничуть. Я тебя прикрою, если мама начнет искать.
Ты такой душка.
Я стараюсь, Лилли. Очень стараюсь.
Он отыскал Эдварда и извинился, потом взял пальто и шляпу и вышел на улицу. Пройдя полмили до станции метро «Виктория», купил билет за два пенса и сел в первый поезд линии Дистрикт направлением на восток. Он бы предпочел взять такси до дома, но из собственного опыта знал, что найти водителя, который согласился бы поехать в Ист-Энд, практически невозможно.