Пять девчонок и один мальчуган, бездарно тренькающий на гитарных струнах что-то романтическое, сентиментально сопливое. Он бы сыграл куда чувственнее. Эх, сколько девчонок и молодых женщин были очарованы его голосом, скольких он после дружеских посиделок умело утешал. Увы, приласкать, посочувствовать, чтобы добиться желаемого, и действительно совершить по-настоящему добрый поступок, не одно и то же. Кто знает, сколько ещё оставил Серёга после сеансов поглаживания несчастных девчонок, которым пришлось принимать очень непростое решение рожать или делать аборт.
Хорошо, что он про эти случаи ровным счётом ничего не знает. А то, о чём неизвестно, можно считать несуществующим. А ведь были среди девчонок и женщин такие, с кем можно связать судьбу, кто мог вылечить его раненую, скорее даже неизлечимо больную душу. И ведь сигналила интуиция, сколько раз сигналила присмотрись, эта женщина твоя судьба.
Не прислушался. Если с каждой, кто под тебя лёг да ноги раздвинул, судьбой делиться себе ничего не останется.
Ни одна, увы, не задела душевных струн настолько, чтобы возникло желание раствориться, забыть обо всём. Если чувства мешают свободе, значит это не любовь, а так. Плюнь и разотри.
Серёга поморщился. Зачем врать! Случалось, и не раз, когда рвать приходилось по живому, с кровью.
Дурак! Может и жизнь сложилась бы иначе, если бы сумел поверить в любовь.
Мальчишка вполголоса исполнял чувственную балладу, впечатлённые слушательницы млели от восторга, сопереживая вместе с исполнителем.
Я несла свою беду по весеннему по льду. Подломился лёд, душа оборвалася, сбиваясь с ритма, вдохновлял подружек на слёзы юнец.
Серёгу нервировали огрехи игры и примитивность вокала, это была его стихия, в которой он чувствовал себя как рыба в воде. Скиталец и не заметил своей жестикуляции, как мимикой и узнаваемыми движениями пальцев исправлял технику игры самодеятельного исполнителя.
Осознал своё вмешательство в чужое творчество оттого, что встретился взглядом с той, которую несколько минут назад так внимательно разглядывал, даже кое-какие литературные подробности относительно её персоны успел сочинить.
Девчонка была, если честно, так себе ничего особенного, если бы не лучистые глаза, полные искренних эмоций и озорного, особенного какого-то, щенячьего восторга.
Она выглядела ослепительной, яркой в своём простеньком платьице, несмотря на отсутствие того, что теперь считается красотой. Понятно, что основное достоинство юных дев молодость и свежесть, но было что-то ещё: необъяснимое, таинственное, что заставило выделить её из толпы.
Хороша Маша да не наша, невольно подумал Серёга и немедленно смутился, хотя никогда не был застенчив, э-э-эх, где мои семнадцать лет!
Наверно его мысли бегущей строкой читались на лице, иначе, отчего девушка так душевно на него посмотрела, улыбнулась, да как просто песня.
Внутри зазвучали давно забытые романтические аккорды, что-то приятно заныло в области солнечного сплетения.
Вот шалунья. Зря она так, первому встречному душу открывает. Обманут ведь, да и я непрочь обмануть! Такая непосредственная, такая искренняя, почти родная. Вот бы в такую на самом деле влюбиться. На всю оставшуюся жизнь
Он тоже улыбнулся, в ответ.
Девушка заметила, зарделась, смущённо закрыла ладонями рот.
Серёга обернулся в поисках того, кому могла предназначаться настолько эмоциональная реакция, но никого достойного внимания не обнаружил. Значит, ему улыбается.
Лет семнадцать. Как моей дочери, подумал он мельком, но тело отреагировало совсем не так, не по-отечески, иначе, по-взрослому.
Внимание шалуньи разбудили у Серёги весьма противоречивые эмоции, нечто ностальгическое, до жути желанное, и одновременно бесстыдное, настолько, что кровь мгновенно прилила вниз живота, туда, где дремало до этого момента мужское эго.
Серёга вдруг вспомнил слово любовь.
Чудак на букву М. Она же ещё ребёнок!
Согласовать мысли и действия никак не получилось. Он ещё и ещё раз улыбнулся в ответ, подмигнул, послал шуточный, как ему казалось, а на самом деле провокационный воздушный поцелуй.
Девчонка изобразила удивление, жестом задала вопрос, мне?
С этого момента пропал бесследно гул людского присутствия, гитарные переливы, мерный перестук колёс.
Безмолвный диалог продолжился.
Серёга забылся, впал в удивительно гармоничное состояние, в котором ничто, даже возраст, не имело значения. Так ведут себя глухари на весеннем току: поют и красуются в попытке понравиться самой лучшей, самой распрекрасной курочке.
Так и ехал, провалившись в изумлённо счастливое состояние, которое изменило до неузнаваемости мир вокруг.
Такого восторга Серёга не испытывал с тех удивительных дней, когда ему, выздоравливающему после ужасной травмы, призналась в любви молоденькая медсестричка, вчерашняя школьница, которой он пел по ночам чувственные баллады. Кстати, Беду тоже исполнял не однажды. А уж что она вытворяла в ответ! Вот бы с кем надо было остаться. Теперь уже поздно каяться.
Сбежал, и от неё тоже сбежал, дурак! Испугался непредвиденных последствий. Она ведь ему полностью доверилась, а чем это чревато, он, опытный сердцеед, знал не понаслышке.
Если когда-нибудь ещё случится подобное
Случится ли а если это оно и есть, если эта милая девочка и есть судьба разве так не бывает!
Какие изящные у неё ладони, как восхитительно девочка сложена, как юна, привлекательна, мила!
Сердце вело себя несколько странно для мужчины, у которого невест было больше, чем пальцев на руках и ногах. Оно трепетало, переполняя невесомостью, как в парной после купания в проруби при скрипучем морозе, когда и дым, и свет от костра направляются прямиком в зенит, к создателю.
Сладкая истома манила незавершённостью. Всё прочее не так сложно додумать, просчитать: песен не хватит, чтобы выразить милой девочке всё то, что он чувствует здесь и сейчас. На руках будет носить. Да что там всё к её ногам, всё-всё-всё. Даже свободу.
Несколько бесконечных минут Серёгу безбожно корёжило, словно косяк дури выкурил, даже сильнее. Перед глазами пронеслись цветные картинки счастливого до безобразия будущего.
Житейский опыт поможет не делать ошибок. Он так будет любить так чертям станет тошно. Каждая тварь завидовать будет!
Девчонка наивно улыбалась. Кто знает, о чём она мечтала, о чём думала.
Серёга бредил, представляя в ускоренной динамике сцены безоблачного счастья: уже переживал и момент интимной близости, и первый поцелуй, даже признание в любви.
Ещё несколько минут и сердце не выдержало бы такого давления.
Вот и его остановка.
Чёрт, чёрт, чёрт, вопило всё его существо, вынужденно поставленное перед непосильным выбором.
Заскрипели колёсные пары, дёрнулся остановленный торможением состав, ёкнуло и упало что-то очень важное внутри.
Серёга засуетился, схватил гитару, торопливо пристроил на спину рюкзак. Отводя в сторону взгляд, начал спешно пробираться сквозь толпу пассажиров к выходу.
Не посмотреть в её сторону не было сил. Сдался.
Девочка привстала, сделала попытку последовать за ним.
Серёга неуверенным жестом остановил её эмоциональный порыв.
А я как же я, кричал девичий взгляд, на глазах которой наворачивались слёзы, ведь я тебе поверила!
Мужчина опять, в который уже раз, сбегал в самый ответственный момент. Может, ничего серьёзного и не случилось бы, может это иллюзия больного воображения, но ведь он даже не попробовал.
Выбравшись на перрон, Серёга чувствовал себя так, словно только что избежал удара лезвием ножа, ощущение, которое известно ему не понаслышке: внутренности противно дрожали, подкашивались ноги, по лицу стекал холодный пот.