Хлопнула входная дверь. Каблуки застучали по тротуару, смешиваясь с шуршанием дворничьих метёлок. Наконец он пропал. Кончено.
Игорь поднялся.
Чулан находился рядом с выходом, как раз напротив кухни. Удобно для запасливых хозяек, можно устроить шкаф и хранить заготовки, нескоропортящиеся продукты или домашнюю утварь. За дверью чулана в квартире Игоря, в стерильном белом помещении метр на метр, одиноко ютились ведро, совок и веник.
Мужчина тщательно подмёл на кухне, собирая красные кусочки ногтей, на лестнице, где осталась грязь с сапог, наверху, в спальне. Открыл окна, выгоняя не свои запахи на улицу, безжалостно предавая их сырым весенним ветрам. Собрал пару забытых розовых носков, резинку для волос, пакетик из ювелирного бутика, мусор, оставленный между тумбочкой и изголовьем кровати, сгрёб вонючие тюбики с полки в ванной и сразу вынес в мусоропровод.
Набрал воды в ведро, вымыл полы. Разогнувшись с тряпкой в руках в спальне, которую вытер дважды, в аппендиксе со шкафом глянул в ростовое зеркало на спине не осталось полос.
Выкинул тряпку в мусоропровод. Пошёл в душ. Не жалея, выдраил себя жёсткой щёткой. Постоял, подставив лицо под струи. Вытерся насухо.
Была весна. Солнце всходило раньше, несмотря на всё тот же постылый невзрачный снег и стылые лица смертных, которых, к слову, на улице было по пальцам пересчитать, зрела весна. Немноголюдность объяснялась просто. Во-первых, рано, во-вторых, сторона, к которой обращались окна спальни, была прогулочной, на ней не парковались. Игорь хотел снизить уровень шума в доме, а так как строил он его сам, устроить пешеходную сторону было нетрудно.
Игорь одевался у распахнутого окна. Пожилая дама в клетчатом пончо поверх добротного бежевого пальто сыпала пшено на дорожку между липами затянутой в кокетливую бордовую кожаную перчатку горстью. Ворковали голуби. Доходил лёгкий душок слежавшихся перьев и птичьего помёта.
Вытянув длинный язык галстука, Игорь закрыл все окна. Ключи от машины и портмоне с карточками и документами удачно остались на полочке в прихожей, не утонули в печально известном океане. Неудобно иметь вещи, которые нельзя терять. Мужчина не глядя сгрёб портмоне ладонью и закрыл входную дверь пустой квартиры на оба замка.
Рутинный
Мир может быть красив, если остановиться и посмотреть вокруг, если не надо бежать, спасать кого-то напуганного и несчастного.
Тот океан, Рьяный, был по-своему прекрасен. Мощь всегда влечёт и вызывает уважение, даже если нрав дурён. Отчего людям нравятся львы и тигры? Уж явно не из-за доброты души. Завораживает их грация, их блестящая гладкая шерсть, огромные лапы, кажущиеся мягкими, хоть и тяжёлыми. Сравнивать тигра с котёнком, всё равно что сравнивать океан с ванной. Океан тигр. Обманчиво плавные движения, мягкие переливы изумрудно-синего, кажущаяся мягкость воды. Если не встретишь его лично, можешь и не узнать, что он хищник. Вот что такое океан.
В мире, где Игорь жил на постоянной основе, были океаны и пустыни, но здесь, на многие километры от здания Совета, простирались лиственные в основном леса, кое-где разбавленные холмами и болотцами. Из всех природных чудес, которые действительно если не захватывают дух, то по крайней мере вызывают уважение, была пара полноводных равнинных рек. Ничего особенного, но Игорю всё равно вполне нравилось здесь. Бессмертный никогда не чувствовал в себе неодобрения к объектам, созданным природой. Как бы скудна она ни была, как бы ни была разнообразна, Игоря она устраивала. В этой стране, этом городе, случались разнообразные температуры, а природа была умеренной.
За городскими пределами сонная дымка прохладного раннего утра, роса на травах, холодные ручьи, мнящие себя горными реками, сбегают с холмов. В этих буреломных лесах, расходящихся во всех направлениях, лесах, где днём темно, началась история бессмертных в этом мире. На заре эпохи здесь царил лес, и люди чтили его как божество, одновременно и доброе и злое. Землю у леса отвоёвывали пядями. Его рубили, он вырастал заново, и через год можно было снова браться за топор. Из леса в селение мог прийти разве что медведь, а больше бояться было некого. Так бы шло своим чередом ещё сотни лет, но на землю сошли Кир и Святогор. Мир встрепенулся, зашевелился. Лес ушёл на второй план два племени вдруг выяснили, что они не единственные люди в лесу и ополчились друг против друга. С тех пор в темноте ночного леса боялись встретить незнакомого человека. Не человека.
Кир, прозванный колдуном, бесшумно бродил в лесах, никем не замеченным, сливаясь с листвой, неуловимо проносясь на лёгких как ветер ногах между стволами, не тревожа травинки подошвами. Он с усмешкой наблюдал в редкие просветы в листве за людьми, уверенными, что им ничего не угрожает. В этих местах гуляла смерть.
Люди из племени Кира боялись Святогора. Светлый Святогор не таился, как Кир, презирал его за охотничьи уловки, в сущности естественные для любого тёмного. О приближении Святогора узнавали заранее страх оттого ничуть не становился меньше. Откровенный треск суши под тяжёлыми сапогами, взволнованный крик птиц приводили племя Кира в ужас.
Кир и Святогор сразу невзлюбили друг друга, если не сказать возненавидели. Лидеры по жизни, за какие-то десять лет они превратили скромные поселения родных племён, ещё не дошедших умом до сельского хозяйства, в города-крепости.
Узнав о великих войнах, которых не берёт смерть, к ним начали сходиться наиболее отчаянные, и тогда начались настоящие войны. Кир и Святогор бились неделями, месяцами, без продыха, без перерыва, самозабвенно, изо всех сил, пылко, отчаянно, бесполезно и безрезультатно, если не считать гибели людей.
Всё заканчивалось одинаково каждый раз. Кир и Святогор сходились в схватке один на один. Схватка могла длиться сутками Кир обрушивал на врага скалы, Святогор поражал противника молниями. Не уставая, они бились на мечах, резались на ножах, по историям на пахарском инвентаре, сжимали друг друга в удушающих захватах, по воспоминаниям же даже пытались топить и травить, науськивать хищных тварей, но чаще всё же сходились в прямое столкновение.
Всё всегда кончалось одинаково не кончалось. Почти одновременно обоим бессмертным надоедало сражение, и они расходились до поры до времени.
Однажды Святогор пришёл в бешенство после какой-то хитрости Кира. Его неуправляемая ярость явилась на землю в форме пламени, уничтожающего всё на своём пути. Огонь стремительно двигался к крепости Кира. Но Кир был в своём доме, рядом были его сыновья тёмный бессмертный сумел отвести беду в сторону. Огонь пошёл на север, выгрызая лес начисто. К тому времени все уже забыли о лесе-божестве. Ему было не тягаться с бессмертными. Они его к тому моменту немало проредили.
По усыпанной золой земле Святогор и Кир пошли на север, разными дорогами, чтобы положить конец пожарищу.
Свежий лесной воздух превратился в выедающий глаза и жгущий лёгкие сизый смог. Земля раскалилась и невдалеке с остервенелым сатанинским воем расходилось пламя. Смертному было не пройти и ста метров без того, чтобы не зайтись кашлем и слезами.
Святогор и Кир шли в одиночку.
На дороге огня всё было мёртво. Под ногами попадались обожжённые кости, рассыпающиеся в прах от прикосновения, от движений горячего ветра. В терпком удушливом воздухе метались пепел и зола, всё равно что мухи в былые времена. Бессмертные мрачно созерцали дела своих рук.
Вдруг глазам их предстала неожиданная картина дворец-многогранник. Ни Кир, ни Святогор ничего подобного на своей памяти не видели. У диковинного дворца без окон было двенадцать граней монолитных стен. Не видно было ни стыков, ни каких-либо других знаков, что тут работали смертные. В каждой грани, ровно на середине была кованная дверь, украшенная мельчайшими теснениями там были звери, птицы, леса, люди, города, небесные светила, и то, что Кир и Святогор видели лишь в других мирах корабли, водные и воздушные и многое другое.