Игорь сел в кресло. Зиран уже возникла над плечом, посвежевшая и с нужными инструментами в широком матерчатом поясе на талии. Тонкие пальцы вплелись в отросшие волосы на затылке.
И когда так оброс! проговорила она сама про себя, изучая предстоящую работу. Только вчера виделись Ещё влажные
Ловкие руки накинули поверх одежды чёрный скользкий фартук, засунули верхний край за воротничок. Ножницы запорхали над ухом.
Игорь ценил Зиран за то, что в её руках ножницы не издавали нескончаемых резких пощёлкиваний. Слышно, разумеется, но в пределах разумного. Почти сносно.
Зиран имела больше представления о том, что ему не нравится, чем бонзы из Совета, привычные знать всё обо всех. Игорь мало говорил. Когда он приходил, Зиран не произносила более пары фраз приглушённым голосом, её подруга замирала в другой комнате и не выходила. Игорь не сообщал о приходе заранее. Зиран сообразила, что он, если приходит, то рано утром, и всегда готовилась, даже если как сегодня не ожидала, что он действительно придёт. Косметические средства, которые она покупала для других посетителей, были наименее сдобрены агрессивными отдушками из всего доступного спектра. Вечером она закрывала их в контейнеры и убирала в шкафчик. В любую погоду проветривала вечером и рано утром. Инструменты дезинфицировала кипятком и ультрафиолетом. Запахи уходили.
Зиран быстро закончила, стряхнула остатки состриженных волос тонкой расчёской и замерла, чуть улыбаясь. Игорь едва глянул на себя. Поднялся, доминируя над комнатой, выдернул фартук, поправил галстук. Вытащил из портмоне две красноватые бумажки, положил на стойку, кивнул и вышел.
Кто-то в четырёх этажах и левее своевременно взялся за дрель. Игорь покидал подъезд под брань резко проснувшихся соседей умельца-жаворонка.
Совет долгое время проводился ровно в десять часов утра через день, уже примерно пятьдесят лет график не менялся. Можно было успеть провести час на работе. Игорь положил руку на располагающе изогнутый руль. Двигатель, не выдавая мощности, тихо (относительно, но приемлемо) заурчал, понуждая тяжёлый металлический корпус двинуться с места. Из двигателя шёл скользкий химический запах масла.
Игорь не скрывал, где работает, скрывал, где живёт. Работа в этом отношении помогала.
Воздух снаружи вопреки всему проникал в плотно пригнанный механизм, к запахам кожи и пластика примешивалась талая вода, древесная кора, вывезенный на площадки перед подъездами мусор, собачий, человечий
Человечество преследовали неприятные запахи. Где бы Игорь не оказывался, всегда чем-то несло, так что если бы не привычка, то слёзы из глаз. Счастливым почти исключением была встреченная пару лет назад раса, живущая в лесу, густо натыканном водоёмами, и проводящая благодаря климату немало времени в воде. Конечно же от них пахло рыбой. Но это, как сказано, было терпимо.
От местной расы пахло, во-первых, дезодорантами и духами. Они словно бы и осознали окружающую вонь, но бороться с ней могли лишь по-детски полившись ещё более резкой и агрессивной вонью. Во-вторых, от них пахло потом, едой, грязью и болезнями, отчасти запахи перекрывались сладкой бессахарной жвачкой и лекарствами. У очень молодых и очень старых были добавочные полутона запахов: молоко, свежий хлеб, тёплая кожа и лежалая бумага, моча, пыль. С запахами животных мириться было проще. Мускусные кошки и сырые псы немало страдали от общества человечества, приобретая пороки и слабости от неразумного обращения, но в целом Игорь к ним хорошо относился. Не любил, правда, искусственных пород, сломанных генетикой носов, вжатых внутрь черепа морд, обездвиженных смещением киля задних лап, гноящихся глаз всего того, что превращало эволюционные удачи в селекционные ошибки.
Первые трудяги спешили на личных и общественных машинах, стараясь проснуться за счёт громко работающих радиоволн.
Через трёп ведущих из микроавтобуса слева доносились слова иностранной песни из в хлам затонированного седана сзади:
я на охоте, я за тобой
запах и звук, я потерян и найден
и я голоден, как волк
Врождённая способность понимать любой язык не чувствовала себя обязанной складывать текст в рифму. Дальнейшие слова заглушил хорный вопль ведущих из микроавтобуса:
Пробка, рассосись!
Игорь повёл на стоянку.
Машина остановилась у зеркального куба центрального здания компании. Четыре этажа, никаких излишеств, только функциональность. Над крыльцом весьма куцый навес чтобы никто не стоял, пережидая непогоду опасно. Существует высокая возможность слежки. Одинокий охранник обходит внешний периметр. Внутри длинный вестибюль, проникающий сквозь стекло свет синеват и приглушён, лампа под потолком не включена и не будет, пока не посереет за стенами.
Секретарь для посетителей уже стоит в приёмной. Рабочий день не начался, она медленно наводит порядок на столе, волосы ещё распущены, на уголке стола лежат какие-то тонкие как бирюльки заколки, настоящий конструктор без схемы. Игорь знает, как убить этими шпильками, но не представляет, как приспособить к волосам. Шаги Игоря не слышны, и она не слышит, что не одна. Белая блузка аккуратно застёгнута, но ну и что, ряд пуговиц обрывается довольно низко, и от мягкой груди пахнет тёплым молоком.
Игорь стоит и смотрит сверху вниз, вдыхая запах. Сверху вниз много чего видно, что другие не всегда замечают. Она наконец замечает, что свет перекрыт, и вздрагивает, первым движением хватается за светлые волосы, сжимает их рукой на месте, где не успела появиться причёска.
Здравствуйте! на миловидном лице вспыхивает искренняя радость.
Игорь кивает и удаляется, словно только и ждал, что с ним поздороваются. Искренность приветствия на минуту удивила. С чего бы радоваться тьме?
На столе у Игоря телефоны, сметы и реестры. Под столом Игоря вместо обычных выдвижных ящиков кодовый короб. Когда-то, не так уж и давно, он работал руками, видел собственными глазами фронт работы и видел конечный результат. Не давно, но успели пройти годы, годы прошли за этим самым столом, Игорь видел значки вместо живых лиц и цифры вместо материальных результатов. Теперь он зарабатывал несравненно больше. Ещё важнее, пожалуй, было, что никто не отдавал распоряжений. Неприятно подчиняться смертным, в этом было что-то противоестественное.
Помощник появился за минуту до начала рабочего дня. Выглаженный и причёсанный, с очками на кончике носа. Жидкие волосы, вытянутое лицо ищейки, запах запах да пожалуй, как у дорогого рулона туалетной бумаги, почти стерильный. Непонятно, почему эффективные помощники такие неживые. Игорь вынужден был нанять дополнительного секретаря для работы с посетителями. Помощник замер навытяжку перед гладким чёрным столом и заговорил несколько высоким для мужчины голосом:
На северо-западе кирпичи пропали, ещё этаж не достроен. Мы носимся, как заведённые, а прораб спокойный, как далай-лама, как будто нам не из чего этаж достраивать он вроде как собрался так крышу стелить, посмел по телефону заявить, что этаж погоды не делает а у нас, между прочим, речь о квартирах, а не о целых этажах, каждая комната на счету, за аренду такие деньжищи платят!..
Игорю не понравилась мысль о куцем доме, на этаж ниже окружающих зданий. Она вызывала раздражающий дискомфорт.
У нас есть уже построенный свободный дом.
Он на продажу, быстро вставил помощник. Глаза нырнув за стёкла округлились, чего-то выжидая и начиная заранее опасаться неясных, возможно бюрократических проблем.
Записывай.