Обязан. Чигаренков склонил голову с ровным, по ниточке, пробором. Я много чего могу и обязан. Например, непрерывно управлять несущими службу нарядами, осуществлять необходимые маневры на участках с напряженной обстановкой, распоряжаться транспортом, контактировать с народными дружинами и так далее.
Но ведь это совсем немало и по-своему интересно, сказал я. И опять же руководящий состав
Так кто бы спорил! Интересно! Чигаренков встал, прошелся по кабинету и сказал неожиданно: Но я ведь сыщиком быть собирался. Понимаешь?
Хм, отсюда, из твоего кабинета, это выглядит довольно заманчиво. Побегай вот с мое, сказал я. Что же ты сыщиком не стал?
Чигаренков смущенно помялся:
Я ведь сначала в розыске работал. Но то ли не повезло, то ли, как говорится, «не обнаружил данных». Знаешь, как это бывает?..
Не совсем, неуверенно пробормотал я.
Эх, не повезло мне. Я вот помню случай бани у меня были на участке, женские. Одно время заворовали их совсем то вещи, то ценности из карманов; тащат не приведи бог. Я разработал план, всех причастных по этому плану проверяю. Сотни две женщин допросил ничего! Является тут одна курносая, щечки розовые, вся такой приятной наружности дворник, в Москве года два, сама из деревни. Я, конечно, хоть и со скукой, но допрашиваю, потому что план есть план и его надо выполнять. А за соседним столом работал Федя Сударушкин, его ввиду пенсионного возраста на злостных алиментщиков перебросили. И вдруг поднимает он голову и ни с того ни с сего: «Гражданочка, выйдите-ка в коридор на минуту!» Курносая выходит, значит, я ему: «Ты что, Федя, с ума сошел? С какой стати ты ее услал?» А он говорит: «Голову мне оторви, коли не она в банях шурует!» В общем, долго рассказывать не буду, только оказался Федя прав она! Я потом все у него допытывался: откуда узнал? А Федя клянется чистосердечно: «Да не знал я, истинный крест, не знал! Вот почувствовал я ее сразу, нюх у меня на воров есть». Конечно, нюх появится, когда тридцать лет отработаешь, а я три месяца
Чигаренков расхаживал по кабинету, поскрипывая сверкающими сапогами, поблескивая всеми своими начищенными пуговицами, значками, медалями, и на свежем, молодом лице его плавало недоумение.
Я ведь не спорю проколы были. Так ведь опыту не хватало, а работать-то я хотел! Дни и ночи в отделении торчал. Только никто на это внимания не обратил, а наоборот, вызвал меня как-то зам по розыску. Ехидный мужик был ужас, ну и давай с меня стружку снимать, да все с подковырочкой Давняя обида полыхнула ярким румянцем на лице Чигаренкова, подсушила полные губы, сузила зеленые глаза. Я психанул, конечно
Это ты напрасно, заметил я. Надо было все объяснить толком, просить в настоящем деле тебя попробовать.
То-то и оно, уныло согласился Чигаренков. А я, вгорячах-то, раз так, говорю, перейду в наружную службу, меня давно зазывают и квартиру обещали
Слушал я его и совсем ему не сочувствовал, потому что со стороны-то мне было виднее, как точно, как правильно и хорошо сидит на своем месте Чигаренков именно на своем. Мы разговаривали, а на столе звонили телефоны, в кабинет входили сотрудники Чигаренкова, и он отдавал им ясные, четкие распоряжения, логичные и, наверное, правильные, потому что воспринимались они на лету, как это бывает в надежно и прочно сработавшемся коллективе. По репликам, дружелюбным и уважительным, я видел, что он здесь в полнейшем авторитете. И с неожиданной грустью я подумал о несовершенстве механизма человеческого самопонимания, при котором виртуозы-бухгалтеры втайне грустят о несостоявшихся судьбах отважных мореходов, гениальные портные жалеют об утраченных возможностях стать журналистами, а видные врачи-кардиологи считают, что их талант по-настоящему мог расцвести только на театральных подмостках, профессьон манке, как говорят французы, пренебрежение призванием.
В словах Чигаренкова мне отчетливо была слышна обида на то, что жулики его обманывали. Так ведь на то они и жулики, прямодушных и чистосердечных жуликов не бывает. А он никак не мог согласиться с тем, что поступки людей иногда противоречат логике, а мотивы их не стандартны. Он хотел, чтобы все происходило по правилам, по закону, по порядку, и невдомек ему было, что сыщик как раз там и обнаруживает свое призвание, где происходят беззаконие, непорядок, нарушение правил
Я говорю заму по розыску: обратите внимание на ребят из дома семь безобразничают! А он говорит: пусть гуляют, пусть радиолы на весь дом крутят. Пусть, говорит, цветы на клумбах топчут. Лишь бы не воровали! Вот тебе узковедомственный подход, «психология». Я этого не понимаю
«Поэтому он зам по розыску, а ты по службе», подумал я и сказал:
Вам надо объединить воспитательные усилия. Я, знаешь, прочитал недавно в журнале: «Стратегическая цель воспитания формирование счастливого человека».
А я не отказываюсь, миролюбиво сказал Чигаренков. Я и так всех воспитываю. Отдельных граждан с обслуживаемой территории. Анку, дочку свою. Супругу исключаю она сама кого хочешь воспитает, финансист она у меня.
По тону слов о супруге я догадался, что эта тема может нас завести далеко. Поэтому я спросил торопливо:
А с подчиненными как?
Чигаренков подошел к шкафу, достал толстую тетрадь в клеенчатом переплете и отрапортовал:
Первейшая моя обязанность. Я должен знать и воспитывать личный состав в духе строгого соблюдения законности, высокой дисциплины и добросовестного выполнения служебного долга!
Я улыбнулся:
И что, получается?
Конечно получается, без тени сомнения сказал Чигаренков. Я тут по совету одного знаменитого педагога фамилию, жалко, забыл на своих людей психологические характеристики для себя составляю. Ну для памяти, в порядке индивидуального подхода, одним словом. Глянь. И он протянул мне тетрадь.
Я с интересом полистал тетрадь, заполненную каллиграфическим, неторопливым почерком, удивительно верно представлявшим прямоту, аккуратность и отсутствие колебаний у хозяина.
«Участковый инспектор Выборнов. Добр, но вспыльчив, имеет слабость жениться. Честен до мелочи».
«Уч. инспектор Снетков. По характеру холоден и надменен. Не пьет. Обещания выполняет»
«Уч. инспектор Маркин. Любезен, вежлив. Живчик. Движется быстро, а взгляд косой (???)»
«Участковый инспектор Ротшильд. Холостой. С завода по путевке. Компанейский парень. Весельчак. Прозван Валя-девчатник»
«Командир взвода Форманюк. Скромен, тих, неразговорчив. Разводит птиц»
«Уч. инспектор Поздняков. Старослужащий. Исполнителен. По характеру суров, требователен. Нет чувства юмора»
Я положил тетрадь на стол, подождал, пока Чигаренков отпустит очередного посетителя.
Капитально задумано. Молодец.
Чигаренков довольно заулыбался.
Да, кстати, о Позднякове. Перебои у него, значит, с юмором?
Перебои, подтвердил Чигаренков. Тут однажды Ротшильд пошутил насчет его внешности, так он с ним полгода не разговаривал. Не говоря уж об анекдотах все отделение животики может надорвать, а Поздняков и не улыбнется.
А зачем тебе, собственно говоря, его чувство юмора? Он ведь у тебя на другой, кажись, должности?
А как же? удивился Чигаренков. Я как руководитель должен это его качество учитывать. А то поговоришь с ним «с подковырочкой», как со мной Длиннов Василий Васильевич когда-то, и хорошего сотрудника лишишься!
Значит, сотрудник он хороший?
Хороший не то слово. Я на его участок год могу не заглядывать.
Так-так. Чем же тогда ты можешь объяснить эту историю с ним? Странно как-то получается.
Чигаренков задумался. Потом, приглаживая рукой и без того гладкие волосы на проборе, сказал:
Странно, когда не знаешь, что произошло на самом деле. Понимаешь, Стас, он ведь, конечно, не ангел, Поздняков. В смысле нормальный мужик и, наверно, имеет право в свободное время принять маленько. Но чтобы вот так, до бесчувствия Лицо Виталия перекосила брезгливая гримаса. Нет, не похоже это на него. Ты не подумай только, что я своего под защиту беру. Если бы я узнал, что он на самом деле так набрался, то своей властью шкуру с него спустил бы. Так что ты разберись по справедливости