Когда ты успела стать такой высокомерной стервой?
А когда ты успел стать таким неудачником?
Когда Роман поднял руку, Айви машинально закрыла лицо. Однако он полез в задний карман и бросил в нее мелкий, пожелтевший квадратик, который врезался ей в грудь и упал под ноги. Это была ее собственная старая фотография в потрепанном синем платье, очевидно, утащенном с барахолки, с широким низом и дешевым отливом на ткани. Она никак не могла понять, где он ее взял, но, заметив на обратной стороне следы засохшего клея, тут же вспомнила о старом альбоме с журнальными вырезками: как-то она заметила, что между карточками Стейси и Кристи образовалось пустое место, и подумала, что, должно быть, потеряла свой снимок.
* * *
Кроме Романа, друзей у Айви не было. Она была одинока, но не стремилась к тому, что можно назвать дружбой. Ее одноклассники «зависали» в школе, но все самое важное обычно происходило за ее пределами то есть на вечеринках, на которые ее никогда не приглашали. Она, однако, даже изучила (правда, исключительно в теории) суть классических игр вроде «Втяни или выдуй», «Бутылочки», «Семи минут в раю», «Откуси яблоко», «Подмигни», «Правды или действия» и прочих развлечений с выпивкой, которые, впрочем, были скорее репетицией реальной жизни, чем просто играми.
Однажды в женской раздевалке Лиза Джонсон рассказала, как Том Кросс расстегнул ширинку и положил ее руку на свою промежность. «Прямо при папе, который в это время вел машину!» воскликнула она с наигранным ужасом. Айви охватило любопытство. Не занимался ли чем-то подобным Гидеон? Будучи лучшими друзьями, они с Томом делали все вместе. Как бы она поступила, если бы Гидеон предложил ей потрогать свое таинственное мужское достоинство, зловеще выпирающее из-под шорт, или поцеловал бы ее с языком, как это сделал Хенри Фицджеральд с Никки Саттерфилд на последнем собрании группы поддержки, пока один из ее помпонов, свисая с руки, переливался синим и белым? Но Айви никогда не держала парня за руку и не целовалась; она чувствовала себя желанной только когда смотрела на свою фотографию в синем платье (и все-таки зачем Роман хранил ее все это время?). В такие моменты ее тело сковывала щемящая тоска, сулившая бессонницу и мешки под воспаленными глазами; наутро Мэйфэн приходилось целовать внучку в лоб, чтобы проверить температуру.
Через две недели после наступления летних каникул внезапно позвонил Гидеон Спейер. Он приглашал Айви на свой день рождения («будет просто небольшая вечеринка с ночевкой»). Ему исполнялось четырнадцать лет. Заикаясь и нервно хихикая, Айви смогла выдавить из себя «да» и, едва успев положить трубку, ринулась в спальню, которую делила с бабушкой («Куда ты так спешишь?»). Там она сунула голову под подушку и вопила от счастья, пока не набила полный рот хлопку. В тот вечер она записала в дневнике: «Теперь все будет по-другому».
Осталось только получить разрешение от матери. Айви соврала ей, что ее пригласила к себе с ночевкой одноклассница Уна Ким, и на всякий случай добавила: «Если ты не позволяешь мне заводить друзей, то какой толк от этой школы для богатеев?» Уна жила в том же районе Андовера, всего в трех кварталах от Гидеона. Настоящая удача. Нань ничего не сказала, но взгляд у нее стал хмурым нехороший знак. Время от времени она принималась тревожиться куда сильнее, чем следовало.
Готовясь к предстоящей вечеринке (в самом худшем случае она решила тайком уйти из дома; Мэйфэн спала очень крепко, поэтому точно ничего не услышала бы), Айви проколола уши обычной швейной иглой. За пару дней до этого она украла длинные серьги с сердечками, которые спрятала под большой стопкой белья в нижнем ящике комода. Продеть их в только что сделанные дырочки оказалось сложнее, чем Айви думала: ей пришлось несколько раз поморщиться от боли, прежде чем получилось наконец найти выход с другой стороны уха. Мочки у нее распухли и стали ярко-красными, но полученный результат стоил всех страданий.
К несчастью Айви, в тот день в ванной расшатался замок. Нань обнаружила дочь посылающей поцелуйчики зеркалу, с иголкой в руке. Она буквально обезумела залепила Айви пощечину один раз, второй, затем захотела вырвать сережки с мясом. На шум прибежала Мэйфэн; она напала на Нань с мухобойкой, крича: «Ты порвешь ей уши! Ты порвешь ей уши!» Их борьба длилась будто целую вечность, но оробевший Остин и равнодушный Шэнь, для которых такое уже было не в новинку, предпочли спрятаться в спальне.
После этого Нань больше не поднимала тему проколотых ушей, а последующие четыре дня и вовсе стала более снисходительной к дочери. Таково китайское воспитание: сначала телесное наказание, а затем чрезмерная доброта. Нань постоянно била мужа, а затем готовила его любимый суп и суетилась, спрашивая о его самочувствии. Когда она перегибала палку, Шэнь отвечал взаимностью, но вскоре остывал, обещая бросить курить. Мэйфэн ни разу пальцем не тронула Айви, а вот Остину доставалось каждый день причем она считала, что внук должен быть ей благодарен, поскольку только так можно привить ребенку дисциплинированность. Бедные же американские дети, по ее мнению, были обречены стать хулиганами и одинокими оболтусами из-за попустительства своих бабушек и дедушек. После очередной встряски она вела внука в «Макдоналдс», где покупала ему «Хэппи Мил». Иными словами, в семействе Линь всегда награждали за перенесенное наказание. Именно поэтому Айви разрешили пойти на вечеринку с ночевкой.
* * *
За подарком Гидеону Айви отправилась в «Кеймарт». Конечно, лучше было бы сходить в большой торговый центр в Западном Мэйплбури, но тогда пришлось бы ехать с отцом, просить у него денег и потом показывать, что она выбрала «для Уны». В «Кеймарте» же Айви решила зайти в отдел электроники; продавщица там была так увлечена журналом People, что пропустила уже пятерых покупателей. Айви обошла стеллажи и выбрала прорезиненный морской бинокль. В буклете, который шел в комплекте с биноклем, говорилось о водоотталкивающих, противотуманных и ударостойких свойствах оптического прибора и наличии линз с идеальной светопропускной способностью. Отличный сюрприз для юного мореплавателя, который, украсив стенку шкафчика изображениями кораблей, любил читать «Парусный мир», в то время как другие мальчишки предпочитали «Плейбой».
Айви уже потянулась за рюкзаком, как внезапно перед ней оказался Роман. Они быстро узнали друг друга, хотя после случая с фотографией не общались уже почти год. На нем было красное рабочее поло с белым бейджем, приколотым к нагрудному карману. Как и любая форма, оно скрадывало всю индивидуальность, но в то же время подчеркивало его истинную, неподдельную сущность.
Он вальяжно приблизился к ней:
Что это ты тут забыла?
Стараюсь понять, что читает вон та женщина.
Айви по-шпионски поднесла бинокль к глазам, а затем с наигранным безразличием вернула его на место.
Я тут работаю, если вдруг ты не заметила. Так что теперь не получится таскать вещи просто так.
На лице Романа появилась слабая ухмылка.
Расслабься. Я просто смотрю.
Развернувшись на каблуках, она вышла из магазина. Разочарование душило ее, словно вставший поперек горла комок недоваренного риса.
На следующий день она вернулась в «Кеймарт» ровно в девять часов утра.
Опять просто смотришь?
Айви буквально подпрыгнула от удивления. Роман снова стоял позади в том же дешевом красном поло. И как все-таки он быстро ее нашел! Однако у происходящего был один нюанс: Айви крутилась у того же стеллажа с тем же биноклем в руках.
Зачем тебе это? спросил Ру.