Связь была несомненна: на портрете, который он увидел в круглой комнате в Роберте‑бридже, был изображен Доминик Киркхоуп; Бишоп хорошо запомнил фотографию брата Агнес Киркхоуп, и хотя портрет и фотографию явно разделяли годы, сходство было очевидным. Его весьма удивило, что главный инспектор Пек, возглавляющий расследование событий на Уиллоу‑роуд, во время его звонка находится в институте. Как и следовало ожидать, покушение на жизнь Джейкоба Кьюлека уже совершилось.
– Итак, – сказал Пек, – все, что у меня есть, – это убийства, самоубийства, попытки изнасилования – гомосексуального и обычного, разрушения, умышленные поджоги и камеры, до отказа набитые людьми, не знающими, какой сегодня день недели. И вот, чтобы помочь мне подготовить отчет, вы снабжаете меня информацией, – которая, как вам кажется, все объясняет, – об этом ненормальном Борисе Прижляке, считавшем, что зло – это великая материальная сила. Как, по‑вашему, воспримет все это комиссар, мисс Кьюлек? Он прикажет посадить меня за решетку вместе с остальными психами.
– Я не пыталась объяснить, я просто рассказала то, что мне известно. Ваша задача – воспользоваться этой информацией.
– Есть какие‑нибудь соображения?
– Я бы начала с попытки выяснить имена всех сообщников Прижляка.
– Вы имеете в виду членов его секты?
– Да.
– А потом?
Джессика пожала плечами:
– Не знаю. Вероятно, за ними надо установить наблюдение. Пек фыркнул.
– По крайней мере вам известно, что членами секты были Браверман и Ферьер, – сказал Бишоп. – Возможно, это наведет вас на след убийц мисс Киркхоуп и ее служанки.
Пек в момент звонка Бишопа никак не мог решить, как поступить с ним. Он приказал ему не покидать дом в Робертсбридже, пока не прибудет местная полиция, затем распорядился доставить его под конвоем в Лондон, в свое управление в Скотленд‑Ярде. Целый час он допрашивал «охотника за привидениями» (что это за профессия?), пока дочь Кьюлека, тоже под конвоем, не была доставлена из больницы, в которую поместили ее отца. Время уже близилось к десяти, а он все еще не продвинулся к истине ни на шаг. Если бы он мог решить, что Бишоп либо лжет, либо абсолютно невиновен, ему стало бы легче.
Пек налег грудью на стол:
– Ладно, сегодня мы уже ничего не выясним. Я отпускаю вас, Бишоп. Вы меня не убедили, но, может быть, ваша версия не лишена вероятности. У этого Прижляка могут быть друзья, которым не понравилось, что вы с Джейкобом Кьюлеком околачиваетесь вокруг «Бичвуда». Возможно, после того группового самоубийства они относятся к этому дому как к святыне. Причиной гибели несчастной мисс Киркхоуп могло стать то обстоятельство, что она приказала снести дом. Придется пока списать все это на кучку безумцев. Это, конечно, не объясняет трагических происшествий на Уиллоу‑роуд, но едва ли я должен винить вас за это. Так или иначе, мы будем вести за вами пристальное наблюдение.
– Не беспокойтесь, – сказал Бишоп, криво усмехнувшись, – я никуда не сбегу.
Пек резко ударил пальцем по столу.
– Мы будем следить за вами не только потому, что я вас подозреваю – а я вас подозреваю, черт побери! – а ради вашей собственной безопасности. Это касается и вашего отца, мисс Кьюлек. Я имею в виду охрану. Если Ферьер действительно был членом банды Прижляка, то они могут предпринять еще одну попытку.
Джессика тревожно вскинула на него глаза.
– Простите. Я не хотел вас пугать, – успокаивающе заверил ее Пек. – Но лучше не рисковать, чем потом жалеть. – Он обратился к полицейскому, который стоял, прислонившись к стене со скрещенными на груди руками, и удивленно прислушивался к их разговору: – Фрэнк, скажите, чтобы их кто‑нибудь проводил.