Он вел борьбу в одиночку, вслепую. Надеяться приходилось только на себя — на собственные силы, решимость,
литературный вкус. Другой поддержки не было. Джек изливал всю свою душу в очерках и рассказах; когда вещь была готова, он складывал ее как
полагается, не забывал вложить в продолговатый конверт нужное количество марок для ответа, еще несколько наклеивал снаружи и опускал в почтовый
ящик. Конверт совершал путешествие по стране, и через определенное время почтальон приносил его обратно. Может быть, на том конце пути вообще
нет никакого редактора, а есть просто хитроумное приспособление из зубчатых шестеренок, перекладывающее рукопись из одного конверта в другой и
наклеивающее марки? .
Время! Время! Вот чего ему постоянно не хватало—времени, чтоб научиться, чтоб овладеть ремеслом, пока безденежье еще не выбило из его рук
перо. В сутках слишком мало времени для того, что ему нужно сделать. Нехотя отрывался он от работы над рассказом, чтоб засесть за научный труд.
С трудом отрывался от серьезных занятий, чтобы сходить в библиотеку почитать журналы. С сожалением уходил из читального зала к Мэйбл, хотя не
позволял себе ни секунды отдыха, кроме часа, проведенного с нею.
Обиднее всего, что приходилось все-таки отводить воспаленные глаза от книги, бросать карандаш и идти спать. Охваченный страстью к
творчеству, он сократил часы сна до пяти, но страшно не хотелось выключаться из жизни и на такое короткое время. Одно утешение, что через пять
часов резкий звон будильника выхватит его из небытия и впереди снова девятнадцать часов, когда можно наработаться всласть. Он упивался работой,
этот одержимый, эта очарованная душа!
И вот, наконец, наступил долгожданный день: рассказ «За тех, кто в пути» появился в «Трансконтинентальном ежемесячнике». Это было первое
выступление Джека в качестве профессионального писателя. Редактор, кстати сказать, не выслал ему пяти долларов, мало того — не подумал даже
прислать хотя бы экземпляр журнала. У газетного киоска на оклендском Бродвее Джек с тоской воззрился на витрину — откуда взять десять центов,
чтобы хоть взглянуть, как выглядит рассказ в журнале? Разве что сходить к Эпплгартам? Взяв у Эдварда взаймы десять центов, Джек вернулся к
киоску и все-таки купил журнал. У оклендских газетчиков этот номер не залежался; друзья Джека из клуба Генри Клея заранее позаботились пустить о
рассказе добрую молву. Та самая оклендская газета, которая в свое время не скупилась на издевательства и насмешки по адресу «мальчика-
социалиста», теперь поместила статейку о мистере Джеке Лондоне, где уважительно и даже с гордостью .сообщалось, что «мальчик-писатель» напечатал
рассказ в таком почтенном журнале, как «Трансконтинентальный ежемесячник». Нужда по-прежнему крепко сжимала Джека в цепких лапах, одевался он
все так же, в подобранное где придется старье, жить приходилось на* скудном рационе, но в отношении к нему наметился явный перелом. Если, судя
по всему, он и вправду становится настоящим писателем, стало быть, придется простить ему странности во взглядах, поведении и манере одеваться.
«За тех, кто в пути» нельзя отнести к числу лучших рассказов Джека об Аляске — в ущерб характерам героев и картинам природы в нем слишком
большое внимание уделено сюжету. И все же с того самого момента, как Мейлмут Кид с кружкой в руке поднимается с места и, взглянув на затянутое
промасленной бумагой, покрытое толстым слоем намерзшего льда окошко, произносит: «За тех, кто сегодня ночью в пути! Чтобы им хватило еды, чтобы
вывезли собаки, чтобы спички остались сухими!»—с этого момента и до конца рассказ целиком овладевает вниманием, и, читая его, понимаешь, что в
американской литературе зазвучал новый, молодой и властный голос.