Преисполненный решимости, Тобин нырнул и устремился к месту, откуда било течение. Проход, видневшийся в зарослях водорослей, оказался достаточно широким для того, чтобы протиснуться туда. Однако течение было довольно сильнὀ. Хватаясь руками за неровные края и выступы, Тобин прокладывал себе дорогу вперед, попутно обрывая водоросли, растущие прямо в протоке.
Да, впереди, должно быть, находилась пещера: полоска света, маленькая поначалу, с каждым рывком все разрасталась, ширилась, обретала округлые очертания: до тех пор, пока не вынудила Тобина прищуриться и прикрыть глаза – настолько ярким стал свет, исходящий из неведомой пещеры. Воздух был уже на исходе, внутри шевельнулся тревожный стебелек страха – не хватит, пора возвращаться! – но решимость была сильна, а источник света – близок. И Тобин, еще крепче сжав зубы, удвоил усилия. Последние метры он уже преодолевал с отчаянно колотящимся сердцем.
Но вот стенки прохода расширились, впереди показались заросли зеленых водорослей, которые он с трудом мог разглядеть сквозь плотно прищуренные глаза – настолько светло было вокруг. Наверх! За глотком воздуха.
И вот, вот уже наконец поверхность. Вдох!
Невыносимо яркий свет резанул по глазам, привычным к мягкому, рассеянному мерцанию люминесцентных мхов и лишайников. Обрушился потоком со всех сторон, лавиной вторгаясь в сознание. Тобин удерживался на поверхности, пытаясь рассмотреть все вокруг сквозь узкую щелочку, оставленную между веками. Озеро продолжалось и по эту сторону стены. Отблески от поверхности воды были мучительно-яркими, но время шло – и постепенно детали стали проступать сквозь белесую пелену: не так далеко виднелся желтый берег, а за ним массив чего-то зеленого – почти как лес из водорослей, только на суше. Тобин посмотрел вверх и тут же с криком опустил голову: висящий в обрамлении голубого с белым ярко-оранжевый шар был непереносимо ослепителен и оставлял серовато-зеленые ожоги в поле зрения.
Неожиданно вся обстановка показалась Тобину настолько неестественной и враждебной, что он нырнул обратно под воду. Оранжево-желтый круг, голубые просторы и белые кучевые наслоения над головой буквально давили, изливались сверху всей своей чудовищной массой, впечатываясь в память, оставаясь даже под закрытыми веками. Для первого раза этого было явно достаточно. Тобин подплыл обратно ко входу в проток и, подгоняемый течением, легко и быстро проскользнул внутрь, в привычный полумрак Пещеры.
Вынырнув с другой стороны, он первым делом набрал зеленых и фиолетовых водорослей, затем вернулся на берег, подхватил свою плетенку и едва ли не бегом, искрясь от радости и нетерпения, двинулся в сторону выдолбленного в мягкой горной породе поселения Племени. Надо рассказать все на Совете. Поведать о целом новом мире, ожидающем за пределами Пещеры. Но для того, чтобы собрать Совет, нужно заручиться поддержкой Вождя. Поймет ли он его? Поверит ли рассказу? Ведь за пределами Пещеры по древним сказаниям обитают лишь бесплотные духи и демоны…
Нет, сначала он расскажет обо всем только избранным друзьям и знакомым. И затем, оценив их реакцию, ощущая за спиной их поддержку, можно подступиться к Вождю.
И начнет он со своей женщины – Талли.
_____________________________________________________________________
Тобин внес выдолбленную гнилушку, наполненную флуоресцентными грибами, и поставил ее на небольшой скальный уступ, задернув полог своей небольшой пещерки.
В долбленке, прикрепленной к стене, слабо трепыхались пойманные накануне светлячки.
Вместе с гнилушками они давали странное, колеблющееся освещение неопределенного и постоянно меняющегося оттенка.
Мягкая шкура, растянутая на полу, казалась в этом свете особенно манящей и притягательной – настоящее истомное ложе, замершее в предвкушении того, что должно было случиться.
Полог входа еще раз плавно приподнялся – и Тобин не смог сдержать восхищенного выдоха. Стоящая на пороге чисто вымытая, миниатюрная и изящная Талли была полностью обнажена.
Маленькие соски, почти фиолетовые в свете гнилушек и светлячков, были так трогательно приподняты, что казались наконечниками копий. Треугольник волос между ног влажно поблескивал. Во взгляде, который она устремила на него, в уголках набухших губ и внезапно порозовевших щеках, учащенном дыхании вздымающейся груди была такая беззащитность и пленительно-детская доверчивость, что Тобин замер, впитывая нюансы этого момента.
Умиление и глубокая нежность воцарились в пространстве между ними. Что-то глухо ёкнуло и разлилось телом в груди. Поток эмоций захлестнул его: глаза, рот, шею. Тобин сглотнул и облизнул губы. От его рук, протянутых к животу Талии, исходило тепло. Она с благодарностью приняла их, придвинувшись ближе и коснувшись его бедром. Тобин чувствовал ее тепло. Руками, ногами, животом. Всем телом.
Все это было так не похоже на то, что происходило у него с другими женщинами Племени раньше… Талли обволакивала, наполняла изнутри своей нежностью, тонкой и чувственной. В то время как они требовали жесткости и агрессии – на контрасте это особенно явно ощущалось сейчас, в момент эмоциональной близости.
Тобин не знал, какая часть этого ощущения обязана тем, что Талли стала его женщиной, и это закреплено на Скрижалях Племени, а какая – действительным глубинным родством.
Губы Талли были упругими и сочными, как плоды маланьи. Кожа податливой и нежной. Все ее уголки и складочки чутко отвечали на прикосновения. Тобину безумно хотелось быть ласковым с этим удивительно нежным созданием – и, ощущая ответ ее тела, он с радостью осознавал, что это получается…
Они еще долго лежали на шкуре, поглаживая друг друга и шепча на ушко разные нежности.
И вот, глядя на привычные неровности потолка своей пещерки, ощущая горячее дыхание Талли на своей щеке, Тобин решился рассказать ей о своей находке. К его радости, Талли выслушала очень внимательно, не перебивая и не посмеиваясь. Она лежала и поглаживала его по завиткам на груди ладошкой, изредка посматривая в глаза, а затем спросила: «как же ты смог вернуться живым из мира духов?»
Тобин несколько опешил. Он не рассматривал свое приключение с этой точки зрения. Действительно, если выступать перед всеми на Совете, нужно будет придумать что-то по поводу явного расхождения его рассказа с мифами Старейшин о первых днях Сотворения. Тобин задумался о том, как он сам относится к этим рассказам. Нельзя было сказать, что он совсем им не верил, однако эти истории находились в какой-то другой плоскости бытия, не пересекающейся с повседневной жизнью, – населенной мифологическими героями, колдовством и духами, которыми пугала его на ночь мама, – а то, что пережил он сегодня, было крайне вещно, грубо и абсолютно реально. Никакого колдовства, просто проход в стене.
Было непонятно – то ли Старейшины сами не знают о существовании мира за пределами Пещеры, то ли знают, но сознательно вводят в заблуждение всех остальных. Если верно первое – то имеет некоторый смысл все рассказывать, если второе – то у него нет шансов. И тогда лучше молчать.
Тобин закрыл глаза, и уже засыпая, подумал, что все-таки попытается. Не может не попытаться…
Вскоре и Нэх, и Замми, и Хорра, и несколько других друзей Тобина знали о подводном проходе. Однако никто из них не спешил проверять все самостоятельно. Суеверия были сильнее.
Тобин чувствовал: сейчас – или никогда. Ждать больше не имеет смысла – пора собирать Совет.
_____________________________________________________________________
Лица людей, сидящих возле Ритуального Камня, были серьезны и полны задумчивости. Вопреки опасениям Тобина, никто не улыбался, не было слышно шуток и смеха. Атмосферу задавал Вождь, с непроницаемым лицом восседавший у самого Камня, за ним стояла Наллика, вокруг расположились старейшины Племени. Окаймляли амфитеатр воины из личной охраны Вождя и простой люд.