Понятие жизни наверно17 относительно. Всякий самоподдерживающийся в определённый временной срок физический процесс сюда вписывается (даже тот, что длится в течение иоктосекунд в субатомной частице). Предлагаю нарекать проявлением жизни факт существования материи протяжённостию в любой численно малый интервал времени, едва отличимый от нуля. Гипостасис свободен от недостатка своею фундаментальностию: жизнь суть бытие.
Озвученная мысль поможет нам достигнуть всю курьёзность акта мироздания и духа времени. До́ндеже18 остаётся поговорить о свойствах жизни, её «индикаторах». Первое, с чего начнём, – это самовоспроизведение. Подобно фракталу, жизнь повторяет структуру с увеличением пространственных и временных масштабов, усложняя конфигурацию. Планеты, светила, космическая пыль, галактики и звёздные скопления есть не что иное, как особая форма жизни! Не удивлюсь, ежели вдруг окажется, что сей изощрённый зрак19 интеллекта, как туманность Ориона, глубже познал тайны естества́ либо значительно отстал в развитии на фоне Homo sapiens.
Самовоспроизведение отнюдь не редко фигурирует в природе: обязан припомнить прикла́д20 о копировании законов Ньютона. Дело в том, что честное движение атомов покоряется специфическим уравнениям квантовой механики, настолько сложным, что никто до сих пор не смог вывести их детерминистическую форму, кии́ при рассмотрении жуткого обилия частиц на достаточно больших масштабах пространства грешно́ заменяются что называемыми законами Ньютона.
Снарядившись теоремой о движении центра масс, легко уловить концепцию юдо́ли плачевной21: при дальнейшем расширении размеров физической системы эти законы остаются всё теми же законами Ньютона! (Конкретнее: уравнение движения для одной материальной точки в инерциальной системе отсчёта
выглядит точно так же для нескольких материальных точек, ведь последние заменяются искусственно на одну, называемую центром масс, а центр масс движется по кодексу:
где m
Σ
FΣВторое, чем мы закончим параграф, называется неравновесностию. Жизнь никогда не бывает там, где ничто не меняется и однообразно. Хватит иллюстрации такого рода. Вообразим островок, полный зелёных трав и косуль. Без хищников травоядные равномерно разбредутся по всей территории и начнут синхронно потреблять зелень. Растениям станет не в мочи к сроку расти, и все фитофаги погибнут от голода. Жизнь процветает в неравновесных обстоятельствах, посему требуется добавить волков. Плотоядные будут охотиться за косулями, губители трав объединятся в стада́ и устроят бродяжничество (исчезнет равномерное распределение), станут прятаться, не засиживаясь подолгу в одном месте. Отныне их численность уменьшится, зато корма, за достатком времени на обновление, им хватит.
Ближе к концу мемуара мы обсудим настолько элементарные представления о мире, что нам придётся отказаться от интуиции. Неравновесность и самовоспроизведение подарят уверенности нашим действиям, доказав истинность избранного пути.
§ 2. В натуре нет натуральных чисел
Обширный путь одолел человек перед открытием числовых множеств. Не исключена возможность сего озарения более раньше эпохи палеолита; и всё же исторические данные повествуют о calculi26, впервые упомянутых в городе, чьё величие вызывало умилённую зависть Ближнего Востока, а плоть наполнялась глиняными кирпичами. Речь о доме шумеров Южного Междуречья, древнем Уру́ке, где сохранились останки храма Эаны до дней наших.
Мириады овчинных голов насчитывались во владении священного места. По наступлении сезонов жарких гоняли древние полорогих на пастбища в районы северные, а следующею встречею совокуплялись27 нуждою численность парнокопытных сравнить с момента выпаса, какая оказалась, к счастью, виновной в появлениях письменности да чисел натуральных.
Не приму на плечи усталые свои, от погонов чина высокого, ответственности лишней, заявив об открытии, никем ранее не совершавшемся. В то же время заперво светскому люду из аудитории широкой собираюсь изложить исследование фено́мена, который мне пришлось постигнуть лепою летней ночию, лёжа в глубоких мыслях на одре́.
Попрошу представить обыкновенный табурет: законно ли мы считаем его количество суть единицею? Немедленно отвечу: абсолютно безосновательно! Начнём, подобая параграфу выше, ми́зерным отступлением. Табурету вручим настолько щепетильное и грамотное определение, насколько поймёт его любой инопланетянин. В первой чреде, конечно, мы заинтересованы формулировкою, коя зиждется на промыслах физических, деревенское же празднословие и за milione28 червонцев не примем.
Во передня29 авторитетные умы математики (получившие знакомство со мной по благу конференций научных) придумали шутливое оправдание, безупречно лишив внимания всевозможных ряд30. «Сделаем касательную плоскость к многообразию глаженному, которой угораздило вложиться в евклидовое пространство с тремя измерениями, – говорили они, – оформим поверхность нормалями в количестве n штук, веря, что не имеют они равных точек и n – собственность множества неотрицательных целых чисел. Конечный результат назовём „табуретом”». Поняли они сами, зачем сотрясли воздух речами пустыми – загадка, я откажусь от анализа столь возмутительного лукавства, s. s.31
Обрести аутентичность споспе́шествует32 воображение. Пусть на заводе по производству табуретов один-единственный экземпляр отличается позорно тонкой царапиною или вкраплением, тогда приравнивать его к названному этнониму скамей довольно-таки пререка́емо33 и тупо. Чистокровные гурманы неукоснительно вытянут из личного хранилища знаний информацию о том, что энная вещь таит в своём составе атомы. В представленной надобности мы вынуждены рассмотреть дискретную задачу и, не лимитируя общности, установить деревянное изделие как целиком и полностью определённое количество атомов тех или иных сортов, ранжированных менторским порядком.
Известно: атомы и молекулы по́часту то покидают окружающие тела, то к ним прикочёвывают. Сомневаетесь?.?34 Напрасно! Достаточно пройти около пекарни с одним токмо прибором для детектирования сих частиц, владеть которым умелые хоть раб убогий, хоть ва́хмистр благополучный, хоть император привередливый: ab ovo usque ad mala35. В механизме прибора сего царствует принцип комбинаторный: подобно нотам музыкальным или словам безграничным, в просторные гаммы ароматов он сигналы сливает. Тёплый хлебобулочных изделий запах, в нос увлечённый, – те же оторванные с караваев молекулы, что угодили в ноздри к нам и возбудили нейрон передней части мозга головного, пустив по аксону волну кратковременного изменения потенциала мембранного в луковицу обонятельную и ретранслировав информацию в иншие36 отделения по обработке данных. Таким манером, физический эксперимент возможно провести каждому, кто различает запахи (нос и есть тот чудо–прибор), дабы подтвердить утверждение: мол, табурет теряет часть молекул в потоки воздушные.
Смутному не понять, но мудрый мнение разделит: объявятся вопреки частицы, испорченные желанием присоединиться к деревянному творению. Объект нашего исследования некорректно считать точным количеством атомов сорта различного, не то, демагогичным языком выражаясь, бытующий в момент времени t один табурет, значится в пору t'≠t, сократится до 0,9…986 штук или, противоположно, размножится на ассамблею в 1,0…034 сидений! Воленс-ноленс останется поступить нечестиво, душу продав усреднению (почи́вши суетливые37 флуктуации). Искусственность такая, a propos38, говорит об исключительно приближённом характере натуральных чисел (естественно, в рамках математической абстракции действительных). Прозрачно изъясняясь, в модели мира, построенной на поле вещественных чисел, натуральные выступают как негрубое допущение, облегчающее расчёты и рассуждения.