– Но, господин капитан…
– «Господина капитана» оставишь для особо торжественных случаев. Ясно, рядовой Кондэ?
– Какая возмутительная спесь! – Вмешалась Наташа кротким голосом. – Юноша уже лейтенант милиции, скоро станет старшим лейтенантом, а его… Рядовой Кондэ! Прямо рыдаю над судьбой бедного мальчика! – Он посмотрела на мужа. – И, Мишель, гости до сих пор стоят на ногах! Саше поставь стул возле меня.
– Мальчик! – перебил её Юлий. – Да я старше этого чудовища на два года! Михаил, я… тебя… понял. Только уймите… уйми… свою ехидну!
– Ехидна, уймись! Серёг, поставь Саше стул возле ехидны. Саша, что там у вас с каблуком?
– У тебя. В смысле, мне надо говорить ты. А с каблуком ничего. Я просто Сергею наврала. Он явно хотел придти раньше, дабы свести на нет церемонию знакомства. И избежать, думаю, того, как она состоялась. Вот и пришлось соврать и ковылять на целом каблуке.
– Саша, ты прелесть! – Наташа смеялась над обескураженными лицами мужчин. – Иди садись скорей, поболтаем всласть!
И застолье покатилось своей чередой.
Саше шептала Наташе:
– Я не понимаю, что со мной происходит. Мать и дед намекают на мою излишнюю застенчивость, а я сейчас так разошлась. И мне совсем не стыдно; стыд, наверное, придёт потом. Какой ужас!
– Успокойся, Сашка! Мы ровесницы, но в чём-то я чувствую себя умудрённой женщиной рядом с девчонкой.
– В чём-то так и есть.
– Так вот, твои застенчивость и скромность были у тебя на лице, даже когда ты, как сама выразилась, разошлась. А разошлась … Во-первых, и это главное, ты по-настоящему любишь, любима и счастлива. Во-вторых, тебе хорошо с нами, ты чувствуешь себя в безопасности. Ну, и, в-третьих,. У тебя проявилось, как говорит мой милитаризованный муж, мужество отчаяния. Ты ведь не была до конца уверена, что будет так, как получилось?
– Не была. Но я не могла больше быть в неизвестности. Меня как будто пронзили холодным железом.
– Вот я и говорю, ты всё делаешь правильно. Ой, смотри, твой собирается сказать тост! Так, это третий. Сейчас выпьем, и мужики закурят. И заговорят о том, как мы с тобой очаровательны. А после четвёртого будут песни и танцы. Увидишь, что и я танцую.
Михаил погасил сигарету и встал.
– Ну, друзья, прошу поднять рюмки, бокалы, стаканы, железные кружки … У кого какой вкус. И я предлагаю выпить за ту радость, которую подарил нам сегодня Сергей. За тебя, Александра, Саша, Сашенька, Сашка!
Саша вспыхнула так, что на её глазах показались слёзы. Наташа поцеловала её в щёку, а Сергей, сидящий напротив, просто на неё смотрел. Но как смотрел! И как она была сейчас счастлива!
Юлий с гитарой устроился на диване, тронул струны, прислушался. И кивнул Михаилу. Тот подошёл к креслу жены, легко взял её на руки и сделал скользящий шаг. И Юлий заиграл и запел:
Вальс устарел, говорит кое-кто, смеясь,
Век усмотрел в нём отсталость и старость.
Робок, не смел выплывает мой первый вальс[13]
…
Вечер продолжался, и в какой-то момент Юлий как бы между прочим задумчиво произнёс:
– Господин ка… Миш, а мне почему-то казалось, что жених с невестой должны станцевать танго. Этакое, знаешь, щемящее…
Оба они, да и Наталья тоже, знали, что Сергей не умеет танцевать. Так, при необходимости, мог потолкаться под музыку, но танго… Наталья хотела что-то сказать, но не успела.
Сергей встал, обошёл стол и склонил перед Сашей голову, щёлкнув каблуками. Протянув руку, помог ей выйти из-за стола и вывел на середину комнаты.
– Только чтобы именно щемящее. – Он строго посмотрел на смутившегося Юлия. – Со слезой, печалью и страстями. Вот, помнишь, на твоём дне рождения родители твои пели? Когда говорили, что вспоминают молодость?
Юлий кивнул, взял гитару. И полилось танго, со слезой, печалью и страстями:
Вдали угас последний луч заката,
И сразу тишина на землю пала…
Прости меня, но я не виновата,
Что я любить и ждать тебя устала[14].
Сергей взял Сашу за руку, вторую руку бережно положил ей на талию. Помедлил мгновение, поймав такт, и нежно, но решительно повернул её вправо.
Она танцевала, как никогда в жизни! Сергей крутил её, то отпускал от себя, не отнимая руки, то то снова привлекал, прижимая к груди. При это он то вставал на колено, склоняя голову и протягивая к ней руки, то делал несколько шагов назад и в сторону. Она с наслаждением полностью отдалась его рукам, ей хотелось от счастья закрыть глаза, то тогда она не видела бы его лица, любящих (да-да, любящих, она не могла ошибиться!) глаз, маленького шрама на губе…
Последний аккорд, и они остановились. Сергей поднёс обе её руки к лицу и поцеловал. Она грациозно присела в книксене.
Наталья захлопала, Михаил и Юлий её поддержали с неожиданным энтузиазмом.
При прощании, целуя Сергея, Наташа шепнула ему:
– Она необыкновенная, настоящее чудо. За сегодняшний вечер, за её храбрость сделай для неё что-то неожиданное. И важное.
– Спасибо, Наташ. Я так и хотел. И уже, кажется придумал. И мне понадобится твоя помощь. И твоя женская хитрость.
Проводив гостей, Михаил сел рядом с женой, обняв её за плечи.
– На будущий год у нас первый юбилей. Представляешь, какой будет праздник?
– У меня с тобой каждый день праздник, мой хороший. Я очень счастлива.
– И я счастлив. Гляжу на твоё личико, и всё… А слышать твой голос, видеть твои глаза… Хочешь ещё выпить? Вдвоём? Если тебе можно.
– Так, как я пью, можно. Слушай, а как Сашка классно танцует! Так и хочется сказать – с душой. Кстати, я была уверена, что Серёга не умеет танцевать. А он такое мастерство показал! Обманщик.
Михаил рассмеялся:
– Он не обманщик. Он демонстрировал облегчённый вариант тренировочных приёмов армейского рукопашного боя. А чувство ритма у него выше всяких похвал.
Наташа с улыбкой покачала головой:
– Ну Юлька и паразит! Да и ты хорош! – И нежно погладила мужа по щеке.
Воскресенье, 27 августа
Выспаться Михаилу не удалось. Ещё не было и восьми, когда он был разбужен ласковой, но железной рукой.
– Подъём! Тревога! Вставай, лежебока, в двенадцать придёт твой папа, а у меня ничего не готово. Дуй в магазин, список я написала.
– Солнышко моё! Ненаглядное, не побоюсь этого слова! У нас же куча всего со вчера осталась!
– Я не собираюсь твоего папу кормить только тем, что со вчера осталось. – Она дёрнула мужа за нос. – И вообще, кто в доме хозяйка?
– Ну, хоть бы ещё часик…
– Хочешь, чтобы я папе пожаловалась?
– Против этого аргумента я бессилен. – Михаил безнадёжно вздохнул и сел.
Отец Михаила пришёл в двенадцать, Наталья к этому времени успела всё.
***
В это же время Сергей, стоя в телефонной будке, набрал номер.
– Доброе утро! Будьте любезны Сашу.
– Извините, а кто её спрашивает? Понимаю бестактность вопроса, но она на кухне.
– Сергей. Сергей Кутузов.
– Минутку. (Какой приятный женский голос. Сейчас скажет, что Саша не подойдёт. Прямо в висках стучит).
– Серёжа!
Он услышал её голос с неуверенной интонацией и сказал совсем не то, что планировал. И не тем тоном:
– Родная, я хочу тебя видеть. Очень.
– Серёжа… Ты надо мной не смеёшься?
Нежность затопила его и растянула губы в глупую, как он сам понимал, улыбку.
– А вот скажи, почему ты, такая умная, бываешь такой глупой?
– Просто вчера… моё поведение… я вчера…
– Я тобой вчера гордился, хоть в этом и нет моей заслуги. И все были тобой восхищены. Мне утром уже позвонила Наташка и ехидно спросила, за что такому солдафону такое сокровище? И ещё серьёзно сказала, что ты сразу и полностью вошла в нашу компанию.
– Знаешь, Наташа произвела на меня такое впечатление… Она просто чудо.
– Это же она сказала о тебе. Так как решаешь, увидимся? Предлагаю Зеленогорский парк, потом перекусим в Лисьем Носу, есть там милая кафешка, потом погуляем по городу. Мне, к сожалению, в десять вечера отбывать в Череповец. Принимается?
– Ах, сударь, вы так умеете уговаривать! Куда и когда прикажете прибыть?
– Кафе с уличными столиками на углу Большого и Первой…
– Знаю, это же около моего дома.