Любопытно, что к сообщению Гусева нижегородцы отнеслись с чрезвычайным вниманием. Нашлись спонсоры, с помощью которых было пущено в эксплуатацию несколько «опытных» установок. А вскоре практически всё Петропавловское кладбище было изуродовано многочисленными столбами, от которых расходилась паутина проводов, ведущих на «центральный пульт».
Однако напрасно родственники ждали весточки от ушедших в мир иной. В течение двух лет не ожил ни один покойник. В том числе и автор проекта.
«Пребываю в отпуске»
В 1892 году сотрудник газеты «Волжский вестник» Блинов выпросил у редактора Рейнгардта отпуск и поехал к своим родственникам в Васильсурск. И вот этот, совершенно рядовой, на первый взгляд, факт поставил на уши всю редакцию.
«Волжский вестник» издавался в Казани и распространялся по всему Поволжью. Сотрудниками «Вестника» являлись Владимир Короленко, Глеб Успенский, несколько позже Максим Горький и другие маститые писатели, краеведы, журналисты. Они любили друг друга разыгрывать.
У одного из сотрудников редакции, Иванчина-Писарева, в Васильсурске жил родственник. Он переговорил с ним, и не успел Блинов добраться до конечного пункта своего маршрута, как на стол редактора легла телеграмма. Она гласила: «Нахожусь отпуске тчк Блинов». Сам Блинов, разумеется, к этой телеграмме не имел никакого отношения.
Рейнгард очень удивился.
— Я и так знаю, что Блинов в отпуске, — сказал он и выбросил телеграмму в корзину с мусором.
Но через два дня пришла еще одна телеграмма. «Продолжаю отпуск тчк Блинов», – было написано в ней.
— Что за чепуха? — не выдержал редактор. — Может быть, он вообще каждый день будет докладывать о том, что происходит в его личной жизни?
Блинов словно его услышал. Телеграммы стали приходить ежедневно. Они содержали один и тот же текст: «Продолжаю отпуск». И только однажды текст был другим: «Заканчиваю отпуск тчк Блинов».
Рейнгардт пришёл в ярость.
— Что это такое? – задал он на планерке риторический вопрос. И сам же на него ответил: — Впрочем, все понятно. Пить надо меньше.
О том, что было потом, когда Блинов предстал пред его грозными очами, история «Волжского вестника» почему-то умалчивает.
Чего не знал Шаляпин
С конца позапрошлого века в Нижнем Новгороде рядом с Благовещенским монастырем обосновалась колония одесситов. Они занимались торговлей, работали часовщиками, скупщиками старья, точильщиками.
Однажды Шаляпин заглянул на Нижний базар. Только собрался что-то купить, как одессит, проницательно глядя ему в глаза, сказал:
– Федя, у вас такой замечательный сын.
Шаляпин опешил.
— У меня был сын Игорь, но он умер. Есть только дочери, — сказал он.
— Он мне будет рассказывать! — услышал он в ответ. — Знаю я эти рассказки.
Когда Шаляпин вернулся в Москву после гастролей, он узнал, что у него родился ещё один сын.
Споемте, друзья!
В 1903 году, за несколько месяцев до официального открытия Народного дома в Нижнем Новгороде, в нём состоялся концерт Федора Шаляпина «в пользу строительства». «Первые звуки музыки, огласившие Народный дом, были звуки, принесшие ему материальную пользу, — писал 31 августа того же года „Нижегородский листок“. – Пожертвования в тот день от сильных мира сего лились рекой».
Но газетчики так и не узнали о том, что случилось с Шаляпиным после концерта. Растроганный тем, что в Нижегородском уезде решено открыть народную школу его имени, певец поймал извозчика и отправился на ярмарку, в ресторан. И тут услышал, что извозчик на козлах распевает во все горло «Камаринскую». Шаляпин удивился, но ещё больше удивился, когда тот попросил заплатить за его исполнительское мастерство. «Я вам пел», — так он аргументировал свое требование.
Шаляпин не стал скупиться. Он дал извозчику денег и запел сам. Ту же «Камаринскую». А когда закончил, сказал:
— А теперь, братец, платить тебе. Я тоже пел.
Извозчик, конечно же, узнал великого певца. Он вынул из кармана деньги и протянул их Шаляпину. Вышло так, что он проехал на ярмарку бесплатно.
Чего по пьянке не бывает…
В молодости Максим Горький часто прогуливался на Откосе. И однажды случилось с ним «нечто странное и очень глупое».
«В 11-м часу вечера, — писал он своему другу К.П.Пятницкому, – я встретил неизвестного мне субъекта. Он спросил меня: „Вы Горький?“ и, получив ответ, ткнул меня ножом в левую сторону груди настолько сильно, что я упал на колени».
Лезвие не причинило вреда писателю. «Нож прорезал великолепные пальто, тужурку и хорошенький портсигар из наплыва карельской берёзы» (Архив Горького, т. IV).
Горький считал, что это нападение было инспирировано полицией, но полиция злоумышленника не нашла. По её версии, писатель в тот вечер изрядно выпил, а никакого нападения на него не было – он сам, потеряв равновесие, упал в кусты.
Как было на самом деле, теперь уже не установить. Известно только, что Горький мог выпить много вина, но не пьянел. Но бывают же иногда и исключения из общих правил.
Сало надо есть под одеялом
1919 год. Лето. В стране разруха. Идёт гражданская война. Голод. Вдобавок ко всему страшная жара. И вот в эту жару, открыв окна, в нижегородском кремле чиновники едят сало.
Кто-то стукнул об этом в ЧК, Якову Воробьеву (Коцу). И тот наведался в кремль, застав салоедов на месте преступления.
— Что же вы делаете? — сказал Воробьев. — В Поволжье голод, положение архипоганое. Как не стыдно! Ведь вы же большевики! Тоже мне конспираторы. Неужели нельзя было это сало под одеялом есть?
Бедный, бедный Жданов
Андрей Жданов с 1922 по 1934 год работал в Нижнем Новгороде, ставшим при нём Горьким, на руководящих должностях: и в губисполкоме, и в губкоме партии. Избирался потом первым секретарем крайкома ВКП (б).
В декабре 1927 года в Нижний Новгород приехал американский писатель Теодор Драйзер, и Жданов повёз его покататься по городу. В Автозаводском районе путь им преградила очередь.
— За чем стоим? — не выходя из машины, спросил Жданов.
— За раками, — ответила очередь. — Только что привезли. Варёные раки. К пиву – самое то.
— А можно мне попробовать? — спросил Драйзер.
Пиво и раки в программу посещения Нижнего Новгорода Драйзером не входили. Жданов не знал, что и сказать. Наконец, нашёлся:
– Извините, товарищ Драйзер, но я денег с собой не взял.
– Не стоит беспокоя, — на ломаном русском языке ответил американец. — Ай эм, то есть, я сам купить будем.
Но продавщица повертела в руках долларовую купюру и вернула её Драйзеру.
— Я только советские деньги могу принять, – сказала она.
Надо было как-то выходить из положения.
— Займите, пожалуйста, — обратился Жданов к очереди. — Отдам, водитель запишет ваш адрес.
Водитель адрес заёмщика записал, но никакой компенсации кузнец ГАЗа Петр Гоголев так и не получил. Зато варёные раки с пивом Драйзеру понравились. Правда, он называл их устрицами.
Да здравствуют все-все-все!
В 1931 году многотиражная газета «Автогигант» Горьковского автозавода дала маху. В феврале, в передовице, которая славила газету «Правду», был допущен самый натуральный «ляп». «Да здравствует руководитель ленинской партии — газета «Правда!» — призывал безымянный автор.
Через пару дней газета извинилась перед своими читателями. «По вине редакции, — писала она, — была допущена грубая ошибка. Следует читать: «Да здравствует руководитель рабкоровской армии — газета «Правда!».
За такие ошибки в то время и к стенке ставили. Но в тот раз обошлось. Скорее всего, потому, что «отец всех времен и народов» «Автогигант» не читал. А то бы показал рассеянным газетчикам, как покушаться на начальника партии
Покроем кобыл при первой охоте!
Бюрократия, как и мафия, бессмертна. А чувство юмора бессмертным просто ни к чему. Вот и выходят порой из-под пера чиновников такие циркуляры, что хоть стой, хоть падай.