Звонок на телефон.
Дима проснулся весь в поту, резко вскочил, посмотрел на экран – «неизвестный номер». Он выключил звук и подождал, пока прекратятся звонки. Никогда не отвечал на неизвестные номера. Звонок с этого номера снова начался – он сбросил. Сердце стучало так сильно, будто на последнем издыхании.
Больше в этот день он не мог уснуть.
2. Преследователь
Семь утра, именно на это время Дима поставил себе будильник, чтобы не проспать учебу.
И зачем на тридцать минут раньше начинать учебный процесс? В чем заключается смысл этого идиотского нововведения? У директора свои мысли, он ведь тот еще придурок, и не такое сможет показать. Его могущество превосходит все, каждый учащийся в школе ему поклоняется и чуть ли не отсасывает. А может быть, преподаватели тоже отсасывают? Кто знает, вдруг его тянет на старых? Тогда зачем он молоденькую пятнадцатилетнюю девочку завел к себе в кабинет и лишил ее невинности? Может, у него после этого момента наконец встали правильно мозги, и он одумался, что нужно вести свои половые отношения только с совершеннолетними? Знает только он сам.
В квартире было тихо. Только один Дима находился в ней. Родители всегда уходили на работу еще в шесть утра, поэтому Дима мог давно бросить учебу и продолжать спать, но он не мог так поступить. Учеба для него – это важный процесс, который хоть как-то связывает его с миром.
Встал с кровати, с трудом заправил постель. С кухни веяло горелым. Дима пришел на источник странного запаха: на тарелке лежали подгоревшие бутерброды, которые чуть больше часа назад засунули до образования черной корки в тостер, на корке красовалась вареная колбаса и ломтик помидора.
– Охуеть, спасибо! – вслух высказался Дима.
Он выбросил подгоревший хлеб и съел колбасу с помидором, запивая все чаем.
– Так-то лучше.
Зашел в ванную, плеснул холодной водой себе в лицо. Дескать, умылся.
Придя в комнату, вспомнил, что не записывал расписание. В сумку положил только тетрадь и ручку. Большего не нужно. Надел спортивную одежду – пока тепло, нужно пользоваться случаем. На часах было уже восемь. Нужно уже выходить из дома.
Вроде все собрал, осталось только пойти. И он пошел.
Вышел на улицу – сразу вдохнул полной грудью свежий воздух. Пахло деревьями, их листьями, которые скоро опадут. Такова жизнь растений – жить по несколько месяцев, а потом впадать в спячку, как медведи.
Дима шел все по тому же пути, никуда не сворачивал. Из-за любого шороха позади ему сводило от страха шею, и он с трудом поворачивал голову назад. Паранойя. Пока люди шли к нему навстречу, он, в свою очередь, резко отходил в сторону и провожал взглядом каждого, выслеживая того самого неизвестного, который чуть ли не убил его во сне.
Где же ты? Прячешься, затаился где-нибудь в кустах. Ждешь меня, а я буду бежать от тебя, бежать и не оглядываться. Выбегу на дорогу, к машинам. Почему я во сне это не сделал? Идиот. Ну так, где ты? Я тебя жду! Появись, попробуй меня поймать. Я готов.
Спустя минут двадцать он дошел до школы – до самого ненавистного для него здания.
Услышал громкие шаги позади себя, будто четверо шагали одновременно, в одном темпе. Он моментально развернулся.
– Привет, Дим, – сказал улыбчиво Вова.
Ну что же тебе от меня нужно-то? Откуда ты мое имя знаешь?
– Что? – холодно спросил Дима.
– Я вот тебе вчера звонил вечерком, знаешь, пообщаться, поразговаривать. Ну, как люди, а ты вот не ответил. Обидненько просто. Ладно, хрен с ним. Как дела-то, сокамерник?
Кроме имени он еще знал и номер телефона. Каким чертом он вообще влезает в личное пространство? Да и кто ему, сука, сказал номер и имя?!
– Откуда ты имя с номером знаешь?
Осталось добавить только «мразь», а может «ублюдок», или «тварь». Не-а, надо с большой буквы – «Тварь», уважение хоть какое-то.
– А, так я это… – он рассмеялся – У классухи нашей спросил. Такая стремная тетка, как ты с ней учишься уже год? Ладно, это неважно. В общем, я спросил у нее твой номерок, ну и имя соответственно. Не бойся, по твоему лицу я вижу, что я тот еще засранец, так что могу тебя порадовать: адрес твой не спрашивал.
– Ладно, пошли на учебу, – сказал со злостью Дима и развернулся.
Оставалось несколько минут до начала первого урока. Дима даже не знал, в какой кабинет ему нужно. Вова шел позади и улыбчиво за всем наблюдал. Может, он знает какой сейчас будет первый урок?
– Че у нас первым, ты не в курсе, случайно-ли? – Дима чуть повернул голову назад, чтобы услышать ответ.
– Утром смотрел, в расписании был русский.
Кабинет на первом этаже, сто семнадцатый. Этот кабинет не предназначен для русского языка. Раньше в нем располагался учитель по математике, а потом он переместился в другое место, на второй этаж. Но кабинет пропитан духом этих бессмысленных чисел, а сейчас его пропитывают словами, такими же не менее бессмысленными.
Везде висят портреты математиков и физиков – еще снять не успели; на зеленой-блевотной доске написано: «С днем знаний!». Рядом проходили учащиеся, заглядывали внутрь, будто мысленно сочувствовали тем, кто попал именно в этот кабинет.
– Слушай, а может я к тебе пересяду, а? – прервал тишину Вова. – Может, повеселее будет, мы же отдельно сидим, так скучно все-же. Тебе ли не знать? Хоть какой-то фигней может позанимаемся. В этой школе скучно, – последнюю фразу он сказал шепотом, будто не хотел, чтобы все услышали этот всем известный факт.
Дима покачал головой в знак согласия, и они оба сели за одну парту.
* * *
– То есть, Владимир узнал ваш номер телефона у классного руководителя?
– Именно так.
Герман встал с места. Посмотрел в сторону маленькой полки, на которой находился чайник.
– Дмитрий, предлагаю сделать перерыв на чай. Вы будете?
– Буду, но только без сахара.
– Сахар – дело такое. А чем он вам не нравится?
– Люблю горькость. Тащусь от этого, – поджал губы Дима.
А ведь Вова бы то же самое сказал. Еще бы и улыбнулся во весь рот, насколько это возможно, пока мышцы не сведет.
– Горький, без проблем.
Герман положил две кружки с налитым чаем на столик: одну ближе к Диме, другую – противоположно. Такая же белая, есть ли в этой комнатке хоть что-то темное?
– Осторожней, горячий, – он сел и взялся употреблять свое пойло.
– Хорошо.
Пар красивый идет. Ароматный. Наверное, невтерпеж уже попробовать.
Дима держал свою порцию около носа, ничего не чувствовал.
Неловкое движение – часть чая пролилась прямо на колено.
Герман аж подскочил.
– Дмитрий, горячий же! – он отставил свое распитие и принялся искать салфетки.
– Да вроде не такой уж и горячий.
Он не ощущал тепла. Для него этот чай был будто холодным. Пустышка.
* * *
Друг ли ты мне, Владимир? Появляешься резко в моей жизни, что-то хочешь поменять, сместить правила, которые я создавал все свои года. Не даешь даже шанса как-то по-иному построить ситуацию. Все тебе с рук сходится.
А теперь ты еще со мной после учебного дня идешь. Я терпеливый, а ты? Может заведу тебя в угол, достану нож и вырежу тебя – этого добиваешься? Хочешь, устрою?
Решил познакомиться со мной – так знакомься, если хочешь.
Шли они все по тому же пути, как Дима шел обычно домой и до школы. По дороге рядом проносились автомобили. Ревели, уничтожали воздух своими газами. Вонь просачивалась через все стены. Рядом с дорогой обычно стоят и продают арбузы. Хрен его знает, что там может попасть на эти продукты, а их покупают, не боятся за здоровье.
Молчали. Оно к лучшему. Зачем лишний трепет?
Прошли новостройки – вот и конец цивилизации. Начиналась древняя Россия – помойки и склад мусора через каждые сто метров.
– Кстати, а это мой дом, – Вова протянул руку в правую сторону, и указал двумя пальцами.
Манеры, блядь.
– Я там живу, прикинь? – и положил руку на плечо Димы. – А ты-то где живешь, молчаливый?
Всего три многоэтажки, и они бы оказались у порога Диминого дома. Всего три. Три.