Роберт во все глаза разглядывал людей, мимо которых они проезжали, многие из них отвечали ему тем же. Впрочем, далеко не все взгляды были приветливыми и дружескими.
— Роберт, — окликнул его дед.
Повинуясь его зову, Роберт спешился, взял своего коня под уздцы и подошел к старому лорду, который остановился у ряда шатров. Он принял повод серого в яблоках дедова скакуна, и старый лорд с кряхтением слез на землю. Услышав громкие слова команды, Роберт обернулся и увидел, как слуги выносят из церкви скамьи и складывают их у стены.
— Ассамблея должна была состояться внутри церкви, — пояснил дед, глядя, как те же слуги расставляют скамьи посередине поля, где под ветвями раскидистого дуба уже соорудили нечто вроде помоста. — Но в крышу ударила молния.
Приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца, Роберт разглядел черную обугленную дыру в одном из скатов крыши, часть которой попросту провалилась внутрь.
— Может быть, это знак, — пробормотал Эдвард, неслышно подходя к ним сзади и держа под уздцы белую кобылу отца.
Дед, похоже, не услышал его. Он обернулся на возглас хрупкого рыжеволосого мужчины с веснушчатым лицом, который, прихрамывая, направлялся к ним в обществе двух молодых людей.
Роберт узнал обоих.
— Это сэр Уолтер, граф Ментейт с сыновьями, — сообщил он брату. — Они были в Тернберри в тот раз, когда дед планировал нападение на Галлоуэй. — Не успел он договорить, как внимание его привлекла еще одна процессия, двигавшаяся по полю впереди них. Роберт впился взглядом в лошадиное худощавое лицо Джона Комина, которого он впервые увидел в Солсбери. Накидка лорда, подбитая волчьим мехом, была украшена тремя белыми снопами пшеницы на красном поле. Волосы свободно ниспадали ему на плечи. — Смотри! Это и есть сам дьявол!
Эдвард нахмурился.
— Кто?
Роберт понизил голос, когда группа мужчин проходила мимо.
— Лорд Баденох, глава клана Рыжих Коминов. — За лордом вышагивал какой-то бледный юноша с гладкими темными волосами, похоже, одногодок Роберта. Он тоже слишком походил на Комина, чтобы не признать в нем близкого родственника. «Скорее всего, это сын», — решил Роберт.
— Я почему-то думал, что он выше ростом, — заметил Эдвард. — Кто это с ним?
Роберт взглянул туда, куда кивком показывал ему брат, и увидел мужчину с каштановыми волосами, испещренной оспинами кожей и хмурым выражением лица, который шел рядом с Комином.
— По-моему, это лорд Галлоуэй, Джон Баллиол.
В этот самый миг Баллиол обернулся, и Роберту даже показалось, что он услышал его. Хотя, разумеется, тот находился достаточно далеко, да и занимали лорда, в первую очередь, дед и отец юноши. При виде вынужденной заминки Баллиола его сопровождающие тоже стали озираться по сторонам. На какое-то мгновение обе группы остановились, и Брюсы прервали разговор с графами Ментейтом и Данбаром. Роберт заметил молодого человека в процессии Баллиола, одетого в подбитый войлоком камзол, с пикой в руках. Но его внимание привлекла не одежда и даже не оружие, а жаркая ненависть, отразившаяся на лице молодчика. Он не сводил глаз с его отца.
— Милорды, добро пожаловать.
Неловкую паузу нарушил голос Джеймса Стюарта. Лорд сенешаль собственной персоной шагал по траве к лорду Аннандейлу и графу Каррику. Его сопровождал широкоплечий мужчина с выбритой тонзурой на голове и раскрасневшимся потным лицом. Это был Роберт Вишарт, епископ Глазго. Роберт уже встречался с ним однажды, накоротке, и с тех пор немного побаивался неистового клирика.
Когда Баллиол и Комин возобновили свое неспешное продвижение к платформе, Роберт заметил, как молодой человек с пикой сплюнул на траву, прежде чем отвести горящий ненавистью взгляд от графа Каррика и пристроиться позади лорда Галлоуэя.