Тот захлебнулся криком и умолк, лишь его тело еще несколько мгновений конвульсивно подергивалось. Мужчина, отвернувшись от умирающего, устремил взгляд в конец моста, туда, где двое мнимых торговцев все еще сражались возле бочки. А на мост снизу вылезали все новые и новые лазутчики. Но тут на него налетел очередной стражник, и у мужчины уже не осталось времени вооружиться чем-то более солидным. От первого удара он еще сумел уклониться, а вот второй пришелся ему в живот. Подбой его куртки выдержал удар, но сила его оказалась такова, что мужчину отшвырнуло к краю помоста, и он, потеряв опору под ногами, полетел вниз, в ров.
Боли, с располосованной щекой, из которой все еще торчал осколок чашки, взревел от ярости и муки и нанес сокрушительный удар человеку, ранившему его. Тот ловко отбил лезвие меча, а потом ударил Боли кулаком в лицо, еще глубже загоняя в щеку проклятый осколок. Боли взвыл и попытался отпрыгнуть назад, но его противник шагнул вперед и навалился на него всем телом. Толкнув Боли в грудь свободной рукой, нападавший опрокинул окровавленного стражника в ров.
Пока его товарищи отбивали первый натиск стражников, мужчина, разбивший бочку, достал из нее еще несколько коротких мечей, завернутых в овечью шерсть. Схватив их в охапку, он бросился на помощь своим соратникам, вооруженным лишь ножами, которые никак не могли противостоять длинным и широким мечам стражей. Двое лазутчиков уже погибли. Но теперь, после того, как нападавшие отступили, чтобы вооружиться мечами, шансы на победу с обеих сторон уравнялись.
Когда нападавшие перегруппировались и вновь бросились в атаку, в замке зазвонил колокол. Шум поднял на ноги оставшихся солдат гарнизона. Со стен вниз полетели стрелы. Одна из них вонзилась в землю перед мужчиной, который раздал оружие товарищам, а теперь стремглав мчался к воротам замка. Перепрыгнув через труп, он добрался до них в то самое мгновение, когда навстречу ему выскочил стражник. Не сумев вовремя остановиться, он всем телом натолкнулся на острие меча нападавшего. Лезвие пробило куртку насквозь и вошло в мягкую плоть незащищенного живота. Нападавший всем телом налег на рукоять, загоняя меч еще глубже, а потом резким рывком выдернул его. Охранник повалился на колени, прижав руки к страшной ране на животе, и его накидка с вышитым на ней белым львом обагрилась кровью. Нападавший, тем временем, проскочил в ворота и устремился к лебедке, поднимавшей мост. Он принялся рубить толстый канат, волокна которого разлетались во все стороны под его мощными ударами. Когда же канат, наконец, лопнул и обвис, мужчина выхватил из-за пояса рог и протрубил в него. Звук получился сильным и чистым.
Ответом ему послужил приглушенный слитный топот, донесшийся из леса, который раскинулся неподалеку. Он становился все громче по мере того, как из-под ветвей один за другим выныривали люди, всего около шестидесяти человек. Двадцать были верхом, остальные изо всех сил бежали вслед за всадниками. Когда отряд приблизился к подъемному мосту, вперед вырвался один из всадников, и подкованные копыта его белой кобылы выбили щепки из досок настила. В одной руке он держал длинный меч, а на локте другой свисал щит, на белом поле которого красовался красный шеврон. Под белой накидкой, украшенной тем же гербом, он носил длинную кольчугу, прикрывавшую ноги чуть ли не до колен, а голову закрывал гигантский шлем. Всадник пришпорил лошадь, направляя ее к воротам. Расшвыряв в сторону стражников, которые пытались закрыть их, он ворвался во внутренний двор замка.
Презрев разбегающихся во все стороны стражей, всадник остановил кобылу перед входом в большую залу. Услышав, как за спиной у него нарастают крики и топот копыт — это вслед за ним во двор ворвались остальные конники — он протянул руку к дверям и толкнул их. Те со скрипом распахнулись ровно настолько, чтобы он смог протиснуться в щель на своем скакуне, пригнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку. В зале горело всего несколько факелов, но они давали достаточно света, чтобы понять, что здесь пусто.