— Он очень похож на своего отца, не так ли?
Роберт моментально сообразил, кого напоминает ему мальчуган. Он смотрел на точную копию короля. Мальчуган, должно быть, был ни кем иным, как его сыном, Эдвардом Карнарфоном, наследником английского престола. Роберт вспомнил совет, состоявшийся много лет назад, после Биргема, на котором так много взрослых мужчин спорили о будущем этого мальчика и его женитьбе на королеве Шотландии. Находиться сейчас в его присутствии было странно и необычно.
Томас Ланкастер щелкнул пальцами, подзывая слугу, который налил в кубок вина.
— Если ты расскажешь отцу, я стану все отрицать, — заявил Эдвард, когда слуга протянул ему кубок. — Вино — не для молодых и глупых, — провозгласил он, явно копируя кого-то из взрослых. — Вино предназначено только для настоящих мужчин.
Мальчик нахмурился, принимая кубок. Он отпил большой глоток, и вино потекло у него по подбородку.
— Моему отцу все равно, что я делаю, лишь бы только не у него на глазах. — Он пожал плечами. — Когда была жива мама, все было по-другому. — Заметив Роберта, он нахмурился еще сильнее. — А это кто такой?
Хэмфри уже собрался ответить вместо Роберта, но не успел — за дверью послышались торопливые шаги. Он вопросительно приподнял бровь.
— Сколько же гувернеров гоняются за вами сегодня, милорд?
Дверь отворилась, и на пороге возник мужчина в желтой мантии, украшенной зеленым орлом. Роберт сразу же узнал герб, который видел сегодня на турнире.
Мужчина окинул комнату быстрым взглядом. Завидев Хэмфри, он поспешил к нему.
Улыбка, расцветшая на лице Хэмфри, увяла, когда он заметил мрачное выражение лица рыцаря.
— В чем дело, Ральф?
— Граф Эдмунд вернулся из Франции.
При упоминании своего отца Томас Ланкастер встал.
— Король Филипп взял свое слово обратно и конфисковал Гасконь. Он отозвал приглашение королю Эдуарду скрепить своей печатью мирное соглашение и ввел армию в герцогство. — Рыцарь обвел взглядом притихших мужчин. — Это — объявление войны.
Куда-то подевались танцоры и музыканты, серебряные тарелки и подносы, ломившиеся от деликатесов, и кувшины с вином. От всеобщего веселья не осталось и следа. Теперь о недавнем пиршестве напоминали лишь стойкий аромат подгоревшего мяса да несколько раздавленных лепестков роз, которых не заметили слуги с метлами. В большой зале толпились мужчины, но их голоса звенели не песнями и смехом, а гневом. Вместо того, чтобы обсудить надежды короля на освобождение Святой Земли, парламенту на весенней сессии пришлось заниматься делами Франции. Совсем недавно король Филипп лично высказался в поддержку крестового похода и даже построил целый флот, готовый отплыть на восток. Можно было не сомневаться в том, что теперь эти корабли будут обращены против Англии.
Король Эдуард сидел на помосте, возвышаясь над сборищем благородных дворян и обеими руками сжимая подлокотники трона. Сегодня утром он выглядел на все свои пятьдесят пять лет, и в тусклом свете, сочившемся сквозь высокие окна залы, его волосы отливали серебром, подчеркивая тяжелое веко, прикрывающее глаз, — увечье, унаследованное им от отца. К королю на помосте присоединились Джон де Варенн и Энтони Бек вместе с несколькими клерками в черных мантиях. Остальные расселись на скамьях лицом к трону, повернув головы к сенешалю Гаскони, который держал речь.
— После того как из Англии пришел приказ временно сдать города, мы стали ждать прибытия людей короля Филиппа, которые должны были занять наши посты. — Сенешаль поднял голову и снизу вверх взглянул на Эдуарда. — Но пришли не только чиновники, милорд. С ними была целая армия. — Голос его окреп и зазвенел от волнения.