–Беата, я не хочу есть, – начало было Миа, но Эберт на корню пресек ее слабые возражения.
–Дорогая, ты несешь ответственность за свою дочку, и Беата полностью права: мы никогда себе не простим, если еще и с тобой что-то случится. Поэтому попробуй немного поесть, Миа. Ну всё, меня ждут в Дортмунде, оставляю тебя на Беату. Если что, я на связи.
–Что бы я без вас делала? – из глаз Мии опять полились слезы, – еще вчера у нас было столько планов на будущее, а сегодня все вдруг покатилось под откос! Как только земля носит на себе таких нелюдей!
–Я понимаю, что это тебя навряд ли утешит, Миа, но я верю, что по закону Йенс понесет самое суровое наказание, а после смерти отправится прямиком в ад, – Эберт по-отечески поцеловал убитую горем девушку в лоб и жестом поманил меня за собой.
–Беата, я могу быть уверен, что ты не усугубишь состояние Мии, защищая убийцу? – не сулящим ничего хорошего тоном осведомился мой супруг в прихожей, с подозрительным прищуром вглядываясь в мое лицо, – картина преступления кристально ясна, ты же сама слышала, что рассказала Миа? В лучшем случае, Йенс действительно не ведал, что творил, хотя это и никоим образом не смягчает его вину, а в худшем, он осознанно расправился со своей женой, потому что мне прекрасно известно, как сильно он ее ненавидел. Что ты молчишь, Беата? Или до сих пор сомневаешься, что Ханну убил Йенс?
–Существует презумпция невиновности, Эберт! – сквозь зубы процедила я, и моя неуместно дерзкая реплика вызвала у Эберта новый всплеск гнева.
–Ты в своем уме, Беата? – поинтересовался мой муж, уже и не пытаясь совладать с эмоциями, – Йенса нашли рядом с телом Ханны, о чем здесь говорить? Не надо делать умный вид и рассуждать о том, о чем ты понятия не имеешь! Побойся Бога, вот что я тебе скажу!
Миа всё так же полулежала в кресле, ее глаза были закрыты, но короткие, белесые ресницы, слипшиеся от постоянного плача, то и дело вздрагивали. Я мимолетно прикоснулась к плечу девушки, та встрепенулась и осипшим голосом спросила:
–Эберт уехал?
–Да, но я с тобой, – вымученно улыбнулась я, – ты отдыхай, а я на кухню…
–Нет, Беата, умоляю, не оставляй меня одну, -пухлые, отечные пальцы Мии мертвой хваткой сомкнулись на моем запястье, – я пойду с тобой, посижу на кухне.
–Хорошо, как ты скажешь, – вынужденно согласилась я, превозмогая бесконтрольный порыв немедленно высвободить руку и ощущая себя в это время распоследней сволочью, начисто лишенной элементарного сострадания, – я помогу тебе встать, обопрись на меня…
Кухня у Ханны, точнее, теперь у Мии, выглядела просторной, светлой и под завязку напичканной современной техникой. Мебель и отделка интерьера открыто свидетельствовали о немалых инвестиционных вложениях, и я испытывала непрерывный дискомфорт о мысли, что вся эта кричащая, пафосная роскошь приобреталась исключительно на деньги Йенса, которого сейчас иначе как «нелюдем» никто и не именует.
Пока я инспектировала холодильник на предмет наличия в нем подходящих для приготовления завтрака продуктов, Миа неподвижно сидела на диванчике, обеими руками обхватив живот, и отрешенно смотрела в одну точку. Все вокруг дышало незримым присутствием Ханны, будто она лишь ненадолго отлучилась из дома. Я высыпала из пепельницы гору окурков, помыла чашку со следами столь любимой Ханной губной помады, сгребла в мусорное ведро остатки вчерашнего ужина -складывалось впечатление, что Ханна убегала второпях, на ходу доедая, допивая и докуривая. Что же ее толкнуло навстречу гибели, если они с Эбертом твердо решили не трогать Йенса до утра? Неужели, мой муж прав, и Йенс задушил Ханну в порыве ярости, и только я продолжаю отчаянно убеждать себя в обратном. Разве алкоголь не превращает человека в неуправляемого монстра, даже если это человек из другого измерения?
–Беата, не надо было, ну что ты…, – Миа с неожиданным аппетитом вонзила вилку в салат и в рефлекторном стремлении заесть стресс за считаные минуты опустошила тарелку, – ты почему не ешь?
–Я кофе выпью, это тебе надо за двоих питаться -улыбнулась я, – меня что-то мутит с самого утра, толком ничего проглотить не могу.
–У меня в начале срока ужас какой токсикоз был, – понимающе вздохнула Миа, – вообще от всего выворачивало. Мне кажется, вас с Эбертом можно поздравить, да?
–Нет! – панически замахала руками я и у меня внутри всё заледенело от одной только мысли, что Миа вполне могла оказаться права, и единожды пропущенный прием таблетки в прошлом месяце все-таки возымел последствия.
–Нет, Миа, это просто несварение желудка после антибиотиков, – в большей степени для самой себя открестилась я, – тебе, может, еще подложить?
–Давай немножко, – вошла во вкус Миа, – как ты вкусно готовишь, вот Эберту повезло. А я эту готовку ненавижу, обычно заказываю еду или у мамы в пекарне что-нибудь беру… А теперь мамы не стало… О, боже, я поверить не могу, что ее больше нет, а убийца останется жить. А ведь раньше я думала, что Йенс –хороший человек, он строил маме дом, делал ремонт и был всегда добр к нам с Леони. Как же мы все в нем ошиблись, Беата!
ГЛАВА IX
–Ты извини, что я вмешиваюсь не в свое дело, Миа, но, если честно, мне всегда казалось, что вы с Йенсом не особо ладили, – с максимально возможной деликатностью заметила я, невольно вспомнив прошлогодние посиделки у нас в гостиной, по словам моего мужа, ставшие для собравшейся тогда компании самым большим весельем за долгое время, а на мой взгляд, в итоге обернувшиеся низкопробным, отвратительным фарсом.
–Ну, как тебе сказать, – Миа задумчиво поковыряла вилкой в скудных остатках салата, во всю длину вытянула обутые в стоптанные тапочки ноги и глубокомысленно произнесла, – понимаешь, Беата, мне вообще было как-то по фигу на него… Мама нас познакомила, я посмотрела, вроде нормальный мужик, и всё. Мы как раз с Лукасом начали жить вместе, мне не до Йенса было. А потом, они с мамой стали постоянно ругаться, Йенс стабильно пьяный, грязный, короче, вечно ушатанный, мама злилась на него, ей было стыдно с ним на людях появляться, ну и пошло-поехало… Нет, ну он правда погнал уже совсем, это тебе любой скажет. Мама его сколько могла терпела, мыла, кормила и все-такое, но она же ему в няньки не нанималась! Как она еще с Хайнцем договорилась насчет жилья для Йенса? Он там, в этом Хорнебурге, свободу почувствовал и быстро забыл, кому он всем обязан. Мама меня волновать не хотела, поэтому мало что рассказывала, я и не знала, что Йенс себя с ней по-скотски ведет. Знала бы, давно бы попросила Лукаса, или вон, твоего Эберта, мозги ему на место вправить, может, и мама была бы сейчас жива… Беата, я не могу поверить, что мамы больше нет… Беата…
Я молча гладила Мию по содрогающимся плечам, ждала, пока поток ее слез, наконец, иссякнет, и с невероятным трудом сдерживала в себе желание стремглав выбежать на улицу, вдохнуть свежего воздуха и хотя бы несколько минут просто побыть наедине с собой. Но Миа всё ревела и ревела, и для беременной девушки, только что трагически потерявшей мать, ее поведение выглядело исключительно естественным образом, однако, я всем сердцем жаждала, чтобы она успокоилась и желательно задремала.
–Милая, ты прилечь не хочешь? – в лоб спросила я, отчетливо сознавая, что, если Миа сию же минуту не перестанет плакать, я неминуемо последую ее заразительному примеру. Только в моем случае это будут вовсе не горючие слезы искренней скорби, а злые, полные обиды на вселенскую несправедливость рыдания. Или даже гораздо хуже – я начну яростно сметать со стола посуду, вдребезги бить тарелки, переворачивать мебель и с волчьей тоской выть от безысходности, потому что отчасти Миа была права, пусть она и рассматривала ситуацию с неверного ракурса. Вчера я должна была остаться в Хорнебурге, вот что со стопроцентной гарантией спасло бы Ханну от смерти, а Йенса от обвинений в убийстве.