Но тогда и я помоложе был, и спутники мои поглупее. В общем, я один успел в дверь прошмыгнуть, как на остальных молнии синие набросились. Кости товарищей моих до сих пор у входа валяются. Зашел я. Страшно, а вернуться еще страшнее. По башке синим огнем кому охота получать? Двое суток здесь провел, измаялся. Только на третьи выбрался. Вот и все.
Родж закончил и победно взглянул на жителей. Те сидели с ничего не понимающими мордами и тупо пялились на него. Улыбка медленно сползла с морды вожака.
– Что?
Первым, как всегда, не выдержал орангутанг:
– Ну…
– Что – ну? – снова не понял Родж.
– А при чем тут Чокнутый? При чем здесь мы все?
М‑да. В последнее время Родж стал чувствовать себя гораздо хуже. Годы… Годы свое берут. Здоровье, память…
– А при том. – Серый странник задрал морду вверх и замер.
Жители нервно переглянулись, Бобо многозначительно похлопал себя по черепу, показывая, что он думает о сегодняшнем состоянии вожака серых странников. Родж, заметив, что все смотрят только на него, почти рассвирепел:
– На потолок поглядите, медики недогрызенные!
Самое распоследнее в джунглях ругательство возымело свое действие, все как один задрали морды к потолку.
Огромный Пришелец распластался на идеально ровной, освещенной яркими пещерными гнилушками поверхности потолка. Расставленные ноги, раскинутые руки, кудрявая голова. Он был заключен в идеально ровный круг, перечеркнут множеством линий, и все его тело исписано мелкими непонятными знаками.
– Чокнутый! – прошептала Ириза. – Как пить дать, Чокнутый!
– Дура баба, – позволил себе бросить замечание Квар. – У Чокнутого волосы до пупа, и покрепче он. А этот доходяга.
– Все равно похож, – высказала свое мнение Шейла. – Такой же симпатичный.
Все разом посмотрели на нее.
– Ты че, девка? – прежде всего возмутился, конечно, отец. – Белены объелась? Где ж он симпатичный? Чокнутый это…
Квар показал, каким он видит для себя уродца.
– А этот, на потолке, совсем плоский.
Родж еще долго слушал размышления жителей о похожести и непохожести изображения и Чокнутого и никак не мог понять, то ли он чего‑то недопонимает, то ли плохо объяснял. В конце концов ему наскучило, и он вмешался в разговор, который уже перешел на нижние части тела:
– Да вы что, совсем ничего не понимаете?
Все снова дружно ответили, что совсем ничего не понимают.
– Да ведь это же элементарно.
– Еще немного, и он на нас набросится, – тихо прошептал орангутанг Квару на ухо. Тот согласно кивнул и на всякий случай зашел за спину медведя.
– Это элементарно до невозможности, тупые вы жители джунглей. Изображение настолько напоминает нашего, вашего Чокнутого, что даже вчера родившейся букашке понятно, что пещера и все, что здесь есть, построено такими же созданиями, как и Чокнутый. А раз это построено, то для чего‑то оно должно служить. Даже в джунглях, на что глупые создания барсуки, и те понимают. Раз построено – значит, так и надо. Все очень и очень просто. Те, кто построил пещеру, делали ее…
Родж разошелся не на шутку. Он раскручивал свою мысль с непостижимым упрямством, выискивая в ничего не значащих деталях столько смысла, что даже мудрость пещерного медведя не выдерживала осады. Доводы сыпались один за другим, перемешиваясь с научными и не совсем словами. Когда волк через полчаса закончил и свалился на пол, высунув язык и тяжело дыша, все напряженно молчали.
– Ну… Всем все понятно?
За всех ответил орангутанг. Наверное, потому, что у него из всех присутствующих было самое невкусное мясо.