– Значит, ничего определённого… Жаль! Тогда следующий вопрос.
Я назвал книгу и автора.
Заведующая задумалась. Затем, видимо, решила, что бессмысленно отказывать в обсуждении того, с чем я и так знаком, и сказала:
– Есть такая.
– Автор упоминал постгипнотическое внушение[21] и наркогипноз[22]. Список средств для наркогипноза не оговаривался, но это в моём случае и ни к чему… Вопрос в другом: действия, которые идут вразрез с моральными принципами перципиента[23], отвергаются им и могут вызывать истерические реакции. Но ведь наверняка существуют препараты, способствующие обходу и моральных, и защитных, включая потребность в самосохранении, блоков? Если применить их в комплексе с психотехниками, то… получим очень эффективное оружие. Как считаете, спецслужбы используют это в своей практике? Я собираюсь описать подобную ситуацию в своей повести…
– Спецслужбы перед нами не отчитываются, но… почему нет?!
– Весёлая картинка. Пожалуй, вопросы исчерпались. Благодарю за помощь.
Я уже почти покинул кабинет, когда она меня окликнула:
– Постой! У меня есть одна книга – я её рекомендую своим студентам для общего развития. Если интересно, то могу ссудить на время.
– Неплохо бы! Здесь всё равно заняться особо нечем.
Она подошла к шкафу, нашла нужный учебник, взяла его с полки и протянула мне:
– Условий два: другим пациентам в руки не давать и читать аккуратно.
– Понял. Принял. Буду соблюдать…
Мы попрощались. Заведующая провела меня в отделение и закрыла за мной двери.
Я вернулся в пятую палату.
Пока я отсутствовал, к нам доставили ещё одного. Когда я вошёл, над ним уже нависал Евсей. Новенький был наркоманом. Правда, не системным. И передач ему не предвиделось.
– А ты что здесь делаешь?! Уже сончас начался! А ну, вали в свою палату! – прикрикнул на страждущего один из пациентов-надзирателей, вошедший в карантинную следом за мной.
– Всё-всё, иду, – торопливо согласился Евсей, в очередной раз оставшийся ни с чем. – Уже и на секунду зайти с друзьями поговорить нельзя…
– А это что за ком с горы? – спросил я у Шестакова, когда Евсей и надзиратель ушли. – Пижама-то больничная, только прав у него явно больше, чем у рядовых граждан.
– Их сюда с тюрьмы перевели.
– Два Рэндла Патрика МакМёрфи на отделение?!
– А что тебя удивляет? – поинтересовался Шест, который «Пролетая над гнездом кукушки» не смотрел и уж тем более не читал, а потому понял меня по-своему. – Стандартная тема! Косяки за ними. Какой за кем конкретно – не в курсе. Может, стучали козлы, да дело вскрылось… Вот и убрали их с зоны от греха подальше.
– Да уж, в жизни всё прозаичнее…
– Прозаичнее или не прозаичнее, но с этими уродами лучше не связываться – по-любому крайним останешься. Ромка вон схлестнулся. Он нормальный пацан, но из-за этих гондонов теперь в четвёртой буйной палате чалится.
Едва объявили сончас, я принялся за чтение. Оторвался от книги, только когда меня вызвали вниз, к посетителю.
Пришла Полина. Принесла штук десять крупнокалиберных бутербродов и литровый термос с кофе.
– Судя по тому, как ты их уплетаешь, кормят здесь плохо, – посочувствовала подруга.
Я попытался ответить ей, не переставая жевать. Но она, конечно, ничего не разобрала.
Дожевав и проглотив остатки бутерброда, я запил его кофе и повторил уже более или менее внятно:
– В прошлый раз с питанием было лучше. Правда, тогда и отделение было другое.
– Сравнил! Стационар и… дневной стационар. Что у вас тут интересного происходит? Тебя не обижают?
– У нас тут всё интересно, – пробормотал я, протягивая руку к следующему сооружению из колбасы, сыра и хлеба. – Меня не обижают, но иногда бьют ногами…
– Тебя забьёшь!
– Приятно, когда в человека верят, – поморщившись, пробурчал я и откусил от бутерброда почти половину.
Неподалёку от нас на скамейке пристроилась парочка – прикинутая[24] девушка и молодой человек, на котором из одежды были только шорты и сланцы. Он был пониже меня ростом, но мускулистый. На правом плече татуировка – паук в центре паутины[25]. Чувствовалось, что жёсткости и воли парню не занимать. Такие люди одним внешним видом вызывают уважение. И понимание: их следует опасаться. Видел я его впервые за эти два дня, но был совершенно уверен, что с интеллектом у него всё в порядке. На наркомана тоже не похож, но почему тогда паук в паутине? Впрочем, не моё это дело…
Девушка перебралась к нему на колени. В том, как они разговаривали, улыбались, обнимали друг друга, сквозила привязанность.
– Расскажи про сумасшедших! – потеребив меня за рукав футболки, попросила Полина. – Как они себя ведут, что делают?
– Спят, едят, в шахматы играют, телевизор смотрят, беседуют. Прямо как обычные люди.
– Врёшь ты всё, дурак противный!
– Нет, в очередной раз правду говорю.
– Да тебя не поймёшь, когда ты всерьёз говоришь, а когда издеваешься. Как тогда с дорогой: «Туда пойдём по насыпной, а обратно вернёшься уже по асфальтированной!»
– Ну так разве обманул? В клинику мы шли по насыпной? А возвращалась ты по асфальтированной?
– Да, – неохотно согласилась она, – но это были разные дороги!
– А я не утверждал, что будет одна и та же.
– Вот именно! Ты так говоришь правду, что в итоге обманываешь!
– Противоречишь сама себе – первые признаки душевного нездоровья… Может, тебе тоже в клинику лечь?
– Опять издеваешься! – рассерженно заявила она и ущипнула меня за бок.
Бутерброды закончились на удивление быстро. А через минуту закончился и кофе.
– Ты совсем голодный, – с сожалением произнесла моя подруга. – Ничего, если я как-нибудь с мамой приду? Она хотела тебя навестить, но побоялась, что тебе будет неловко.
– Хоть всей семьёй сразу. Вообще-то, я парень стеснительный, но надо же с этим бороться.
Она ещё около часа болтала о всяких пустяках: о том, что скоро поедет работать в лесную школу, об увиденном в магазинах и том, что из этого хотела бы купить, а что не купила бы никогда… Я слушал её, кивая и угукая в ответ.
В палату я вернулся примерно за час до ужина. Расписали партию в тысячу. Правила были проще тех, по которым мы играли на работе, а игроки слабее. У своих коллег – Рината с Андреем – я выиграл всего один раз, и то из-за удачных раскладов, а здесь победил без особого труда…
Потом опять читал, одним ухом прислушиваясь к разговору соседей. Узнал много интересного.
Старик, давеча просивший у Вити ложечку для обуви, – бывший глава администрации Ленинского района. Евсей постоянно донимает его вопросом, где спрятано золото партии, а Иван Алексеевич сокрушается: «Забыл!»
Боксёр, которого я пока не знал в лицо, и в самом деле мастер спорта по боксу. Тяжеловес. Достаётся ему почти от всех, а он вынужден терпеть. Любой конфликт с его участием чреват задержкой выписки минимум на полгода.
Один из психов в буйной имеет три высших образования. Но здесь они ему не нужны. По ночам руки и ноги «умнику» привязывают к раме кровати. Жить бедолаге осталось недолго, сёстры говорят: гниёт изнутри.
Стас – социально опасная личность. С виду неуклюжий парень, а бьёт резко и без предупреждения. От него чаще всего достаётся Боксёру.
Парень с забавной фамилией Андрюшкин – хозяюшка. До похода в армию он был вполне здоров, но сослуживцы ударили его табуретом по голове. Сзади и сильно. Теперь за сигарету, пирожок или другую мелкую плату он выполняет любую грязную работу: стирает чужие носки, трусы…
Чебурашка души не чает в техничке и постоянно дерётся из-за неё с другими сумасшедшими. Наркоманы и алкоголики на неё не претендуют.
На ужин дали рожки и кусок варёной колбасы. По отзывам местных, это было шикарно. Может, и так, но лично я ничего шикарного в таком ужине не увидел. Да и размер порций оставлял желать лучшего. Я мгновенно умял всё, но так и не наелся.
После ужина Шесту забросили с воли шприц с ханкой[26]. Всех, кто в тот момент был в палате, он попросил о передаче не распространяться. Дозу разделил с Ринатом. Когда примчался Серёга Евсеев, было уже поздно.