Я могу внушать забвение, дарить только хорошие воспоминания, а тяжелые изглаживать из памяти. Этот парень, Лекант, да, он ведь оставил о себе тяжелые воспоминания. Ну так я их сотру, а на их место подселю светлые воспоминания, хочешь?
Лиза дернулась как от тока:
— Нет! Не надо мне таких милостей!
— Да я от всего сердца… Я же вижу, как ты мучаешься. Ты меня от панков спасла, давай я тебя от Леканта спасу.
— Нет, — твердо сказала Лиза. — Нет.
— Тогда выговорись, — спокойно предложил Глеб. — Тебе легче станет. Расскажи мне о нем все, что хочешь. Я умею быть слушателем.
— Не сомневаюсь, — сказала Лиза. — Но не в моих правилах открывать душу первому встречному. Извини. Мне пора.
Она положила деньги на столик.
— Это за кофе и пирожные.
— Лиза…
— Не спорь. Я всегда плачу сама за себя. Пока. Не попадайся больше панкам.
— Оставь мне свой телефон! — крикнул Глеб.
— Незачем, — покачала головой Лиза и быстро вышла из кафе.
Она шла по аллее Водопьяновского парка и заливалась слезами. Этот мальчишка разбередил незаживающие раны, унизил ее. Чем унизил? Да тем, что теперь любой желающий может посмотреть на нее и сказать: «Вот девушка, которую бросили». Или: «Вот девушка, у которой не удалась личная жизнь».
Ощущение причастности к жизни, яростного желания существовать, которое возникло у Лизы, пока она дралась с панками, исчезло без следа. Снова навалилась тоска и депрессия. И боль, которая выедала сердце изнутри.
— Может быть, зря я не согласилась на помощь этого мальчишки? — спросила себя Лиза. И тут же ответила: — Нет. Я должна помнить. А еще я должна устроиться на работу. Куда угодно, лишь бы быть все время на людях. Хватит прятаться в нору.
Лиза вышла из парка и направилась к оккультному магазину мадам Жервезы. Вспомнила, что мадам Жервеза еще не рассчиталась с нею за вышитые наговорным крестиком салфетки.
Лиза открыла дверь в салон. Звякнул колокольчик. Тут же попугай ара, которого недавно приобрела мадам Жервеза у какого-то отставного капитана, крикнул:
— Тр-рави стаксель помалу! Выпей с нами, кр-расотка!
Заколыхались занавески из бусин, отделявшие торговый зал от служебного помещения, и взору Лизы предстала мадам Жервеза. Мадам Жервеза была обрусевшей француженкой в надцатом поколении, но свои французские корни любила подчеркивать к месту и не к месту.
— О бонжур, ма шер Лиз! — проворковала мадам Жервеза. — Вы за деньгами?
— Здравствуйте. Нет, я еще могу подождать. Мадам Жервеза, у меня к вам вопрос личного характера.
— Все что угодно, милочка.
— Вам не требуется сотрудник в ваш магазин?
— Вы хотите предложить себя?
— Да.
— О мон дьё, дорогая девочка! Я понимаю, вам сейчас трудно… Но… Мой бизнес не процветает, я едва наскребаю денег на налоги и мне совершенно невозможно взять кого-либо на работу. Даже вас, милая.
— Жаль…
— Но постойте! У меня есть идея! Совсем недавно ко мне заходил профессор Верейский и сетовал на то, что у него нет лаборанта, который бы помогал ему в экспериментах с эктоплазмой. Он оставил мне телефон. Звоните немедленно! Наверняка он еще не нашел себе сотрудника.
Мадам Жервеза принесла визитку профессора и протянула ее Лизе:
— Вот. Воспользуйтесь моим телефоном.
— Благодарю вас, но у меня есть сотовый.
— Ах, ну как угодно.
Лиза не стала звонить в присутствии любопытной мадам Жервезы, покинула магазин и дошла до сквера.