45
Методы Строганова приносят свои плоды. «Сии дошли до реки Оби, – повествует летописец Алексей Соскин о членах экспедиции, – и с тамош-ными народами весьма дружелюбно обходились и вместо дешевых своих мелочных товаров привезли с собою оттуда такое великое множество самой лутчей рухляди, что Анику оное побудило еще несколько лет продолжить сие прибыльное купечество»
46
* * *
Строгановы первыми стали инвестировать столько ресурсов в пушнину. Но интерес к Сибири как к ее источнику возник задолго до Строгановых. Десятью веками ранее (в VI веке н. э.) готский историк Иордан уже упоминает о сверкающих черных соболях из страны Югра.
47
48
49
Пушнина – альфа и омега определенного этапа русской истории. Этот товар настолько важен, что определил пути и скорость завоевания севера и Сибири, а также природу формирующегося русского государства. Именно зверь, в частности соболь, своей шелковистой шкуркой задает маршрут экспансии. Поскольку промысловые животные обитают на севере и на востоке, русское государство продвигается на север и на восток. Торговые пути вдоль рек лишь следуют за охотничьими тропами. Великий поход к Тихому океану начался не из-за стремления к расширению и не по желанию государства или его монарха. Он шел ради пушнины и благодаря ей, поскольку именно доходы от нее становились основой для финансирования походов. Путь ведет на восток. Скорость зависит от истребления основных промысловых видов: как только охота становится трудозатратной, то есть становится невозможно заполучить добычу в качестве ясака от местных обитателей, авангард охотников устремляется на новые земли, поднимаясь по рекам, по притокам, разыскивая переправы и волоки между бассейнами сибирских рек. Это промышленники, занимающиеся промыслом пушнины. Она подстегивает искателей, чьи имена до нас не дошли. Ради нее эти смельчаки идут на жертвы. Государство всего лишь следует в кильватере. Но их движение становится все более выгодным для него. Политика колонизации земель аборигенов не задумывалась сама по себе, она – результат стремления получить как можно больше мехов. Пушнина – самый драгоценный товар на внутреннем рынке, от нее зависит немалая часть бюджета. На протяжении двух веков прибыль от продажи нежных шкурок соболя, чернобурой лисицы с длинным пушистым подшерстком, куницы, белого горностая с черными пятнами на хвосте, белки или калана достигали 10–15 и даже 30 % государственных доходов.
50
51
Экономика русского государства XVI и XVII веков остается товарообменной. Страна еще не располагает достаточным количеством золотых и серебряных монет, чтобы перейти на денежную систему. Не может она, как Испания, черпать драгоценные металлы в копях новых американских колоний. Поэтому-то русское государство поддерживает систему, в которой пушнина часто выполняет роль валюты. Это удобно: меха легки, занимают мало места, долго не изнашиваются. Их стоимость если и меняется, то в сторону подорожания. Иностранные купцы получают не форинты и экю, а шкурки, да и на внутреннем рынке, на ярмарках в крупных городах, оплата ими не редкость. Двор использует пушнину, когда необходимы значительные траты. Так, например, ими могут выплачивать субсидии церкви. А затем православные иерархи решали
52
Таким образом, добыча пушнины стоит добычи золота. Промышленник, желающий попытать удачи, рисковал жизнью и всем, что у него было. В среднем он проводил в тайге и на границе тундры от двух до четырех лет, а иногда и все семь, чтобы вернуться с одной или двумя лошадьми, груженными драгоценным товаром. Но в случае удачи все труды окупались с лихвой, и Строгановы это поняли. Одна из сделок 1623 года может дать представление о покупательной способности драгоценных мехов: за две шкуры чернобурки охотник выручил 110 рублей. Половины этих денег могло хватить на то, чтобы приобрести пятьдесят пять акров земли, построить прочный небольшой дом, купить пять лошадей, двадцать голов крупного скота, двадцать баранов, несколько десятков голов разной домашней птицы.
53
* * *
Притягательность добычи, скрывающейся за Уралом, быстро становится очевидной для всех. Страну охватывает «пушная лихорадка» – точно так же тремя веками позже в Америке будет бушевать золотая. Ходят слухи, что удачный охотничий сезон позволит смельчаку кормиться на протяжении многих лет. Сначала в авантюру пускаются лишь жители северных деревень. с наступлением зимы они покидают свои избы и идут на восток. Однако поток переселенцев на север ограничивало крепостное право, существовавшее в европейской части Московской Руси. Беглых крепостных ловили и сурово наказывали, и у них было мало шансов добраться до цели. Но вскоре беглецов стало больше – люди спасались от террора Ивана Грозного. Крестьяне, разоренные постоянно растущими из-за войн налогами, бросали земли и уходили. Сотни, а потом и тысячи авантюристов самого разного толка двигаются за Урал в надежде обрести эльдорадо.
Но откуда взялась эта пушная лихорадка? Чем объяснить притягательность погони за пушниной и ее резкий взлет в XVI веке? Отгадку нужно искать в Западной Европе, открывшей Америку, а также в новых навигационных технологиях, позволивших проложить надежные регулярные торговые пути в Индию. Все это вызвало бурное развитие экономики. Приток золота и серебра с андских приисков взвинтил цены и подстегнул торговый обмен. В этом водовороте элита жадно скупает предметы роскоши и деликатесы с Востока. Начинаются новые времена. Приходит мода на изысканность, нувориши хотят обладать предметами и украшениями, которые раньше могли позволить себе только аристократы. И меха входят в их число. В Средние века они – символ королевского статуса. Воротники и рукава властителей, а также военачальников чаще всего отделывали горностаем. Теперь меха доступны и другим привилегированным классам, богачам, желающим продемонстрировать свой достаток. Спрос зашкаливает. Лейпцигская ярмарка на Хохштрассе на пути из Руси в Польшу стала самой крупной в Европе, заняв место Великого Новгорода, которое тот уступил не по своей воле. Заказов так много, цены так высоки, а выгода настолько велика, что английские и голландские купцы, ходившие по северным морям, обратили взоры на Россию и начали искать способы обходиться без посредников, в качестве которых выступали немцы, евреи и поляки. Внутри России рынок мехов сужается, шкурки рвут друг у друга из рук, чтобы перепродать за безумную цену за границей. В 70-е годы XVI века в Москве было почти невозможно отыскать качественный мех соболя. Лихорадка стремительно распространилась среди промышленников приграничных областей.
Прибыв в одну из последних русских деревень, они не сразу пускались в долгий путь за Урал. Сначала нужно было к этому подготовиться. Большинство промышленников – авантюристы, собравшие все свои скудные средства, чтобы снарядиться в путь. Мужчины объединяются в ватаги – охотничьи отряды на весь сезон. Обычно в ватаге восемь – десять человек, но, если экспедицию организуют богатые купцы, она может насчитывать до пятидесяти участников. В Сибири охотиться в одиночку невозможно. Трудность пути, враждебно настроенные местные жители и особенно необходимость делить тяготы быта – все это вынуждало передвигаться и действовать сообща. Кроме того, нужно было тащить товары, предназначенные для обмена с сибирскими народами: одежду, еду и напитки, домашнюю утварь, инструменты из металла, охотничьи принадлежности, льняные ткани, мыло, топоры разного размера, мед, воск – самые частые предметы. К ним иногда промышленники добавляли более дорогие заграничные товары: шелк, медь, пряности, сахар или бумагу. Иногда, в зависимости от вклада в экспедицию, денежного или товарного, члены ватаги распределяли добычу после окончания сезона.