В сущности, мы видим установку на максимум «прогрессивности», то есть в идеале должно произойти как можно больше изменений, сближающих человека с машиной или компьютерной технологией (в виртуальном варианте), что говорит о наращивании блока рационального мышления в ущерб другим функциям личности. Сознание постчеловека сводится к «идентичности» как к набору сведений, что также сближает трансгуманизм с подходом западного общественно-научного мейнстрима. Трансгуманизм не создаёт новой личности, не уничтожает старую, он трансформирует и полностью подчиняет имеющуюся личность[37].
Промежуточным, переходным типом между современными людьми и постлюдьми предполагаются транслюди. Транслюди, в отличие от постлюдей, видятся более реальным объектом с чёткими параметрами, такими, как улучшение тела имплантатами, «бесполость», искусственное размножение и «распределённая индивидуальность».
Мы уже видим сегодня много людей, которые выполнили или с некоторым успехом пытаются выполнить эти условия (чайлд фри, трансгендеры, бисексуалы, лица, применяющие экстракорпоральное оплодотворение и др.). Имплантаты в теле также являются реальностью сегодняшнего дня, но изменения личности сами по себе они не производят, если исключить тот вариант, что они могут быть использованы как интерфейсы для контроля над «распределённой личностью».
Сегодня транслюди – это в том числе и индивиды, занимающие высокое социальное положение и ответственные должности. Транслюди нередко стоят и во главе корпораций. Кстати, возможно, именно в принадлежности к транслюдям и есть разгадка странного публичного высказывания и непубличного поведения некоторых известных людей, которое трудно объяснить исходя из традиционной прагматики. (Наводят на эту мысль попадающие в СМИ реплики целого ряда финансовых олигархов мирового уровня, а также президентов ряда стран и топ-менеджеров крупнейших корпораций – впрочем, с их стороны это может быть знаком лояльности транснациональной сети, которой они принадлежат.)
Голландский «биохакер» и либертарианец Петер Йоостен в своём обзоре современных направлений трансгуманизма, среди его главных технологических драйверов, указывает: разработку искусственного трансплантата, заменяющего головной мозг, разработку информационных технологий, позволяющих произвольно загружать и разгружать суррогат мозга по аналогии с компьютером. «Морфологическая свобода – это возможность выбрать любую форму тела, которую позволяет технология. В эфире для Valerio4ever, для которого я также брал интервью, участвовала женщина, целью которой было кататься на лыжах в созвездии нанороботов на песчаных дюнах Марса», – разъясняет Йоостен. Освоение космоса Йоостен связывает, в частности, с тем, что законы и правила на других планетах будут гораздо менее жёсткими, чем на Земле, и люди будут улетать далеко, чтобы подвергать там себя наиболее продвинутым экспериментам по совершенствованию своей природы.
Такого рода высказывания могут создать ощущение, что мы имеем дело не с философами и не с идеологами, а с аутичными подростками, начитавшимися фантастики до полувменяемого состояния, когда грань между беллетристикой и критическим мышлением стёрлась. Так или иначе, именно такого рода авторы задают сегодня тон трансгуманизма на Западе.
Излагая «историю мечты человека» о своём совершенстве и о столкновениях этой мечты с клерикальной и административной «косностью», и Бостром, и Йоостен избегают упоминания об оккультных структурах, как и о метарелигиозных движениях вообще. Вкратце касаясь связей трансгуманистов с военными, оба автора обходят молчанием причастность упоминаемых лиц к разработкам средств массового уничтожения или «нелетальной» войны, даже если они рассекречены и широко дискутируются в Сети. Ещё одно сквозное умолчание – тема «зелья», т. е. эйфоризирующих средств, даже если речь идёт не о современниках (как Майкл Гольдблатт, с 2012 работающий в компании Cannabis Sciences), а об алхимиках Средневековья. Умолчания, касающиеся связей современных трансгуманистов с культами, можно объяснить стараниями обоих авторов противопоставить науку религии, хотя иногда эта оккультно-сектантская составляющая настолько очевидна, что её невозможно закамуфлировать (как пример – инициативы Terasem Movement).
Как Бостром, так и Йоостен игнорируют тему душевных расстройств у современников и далёких предшественников, даже если они общеизвестны из популярных энциклопедий. Оба автора либо не воспринимают клиническую психиатрию как науку, либо – что более вероятно – по законам презентационного жанра прибегают к «лакировке» образа авторитетных фигур ради репутации всего своего направления. «Лакировка» затрагивает и те биографические детали предшественников и лидеров движения, где они смыкаются с откровенно мизантропическими идеями и откровенно геноцидальными военно-политическими планами.
Мы не намерены в своём докладе фокусироваться на психиатрических диагнозах отцов и проводников трансгуманизма, а также на том, что в припадке политкорректного «целомудрия» называют их «богемным поведением». Однако считаем своим долгом указать на некоторые закономерности в этом отношении. (Так же как ранее мы сделали это в адрес творцов и проводников контркультурной и психоделической революции в 6070-е годы XX века.)[38] Закономерность эта состоит в том, что очень многим, если не большинству идеологов трансгуманизма свойственны «характерологические странности». К числу таковых относятся, в частности, Джулиан Хаксли, Алан Тьюринг, Норберт Винер. Учитывая не сам факт душевного расстройства, а его влияние на мировоззренческую систему и её внезапные виражи, более уместно было бы охарактеризовать данную общую черту как склонность к голотимному сдвигу, т. е. формирование идеологических конструктов под влиянием спонтанно изменившегося (знака) аффекта. Всё это не особенности биографий отдельных лиц, а определённая печать, которая лежит на трансгуманизме в целом.
И уж совсем в неприглядном и ошеломляющем виде предстает изнанка трансгуманизма в свете недавних американских скандалов с Эпштейном и культом Бронфманов. Здесь увлечение новейшими технологиями сошлось и с оккультизмом, и с отъявленным гностическим высокомерием, и явными намеками на мечту об установлении Нового Рабства и нового кастового порядка, которая звучит уже не гипотетически, как у Аттали, но приобретает реальные практические очертания.
То, о чем не принято говорить вслух, вдруг вскрылось как подноготная высшей элиты англосаксонского мира, вернее, транснациональной сети, включающей как высшую аристократию старой Европы и Аравии, так и финансовую олигархию и светское общество США, Англии, Израиля, ряда других государств. На этот раз имена именитых учёных, связанных с трансгуманизмом (таких как трансхомо-икона Стивен Хокинг, нобелевский лауреат Мюррей Гелл-Ман), вскрылись в контексте резонансного ареста финансиста Джеффа Эпштейна по обвинению в серийной педофилии и торговле «живым товаром». Журнал New York Magazine опубликовал его телефонную книжку, в которой оказались не только крупные политические фигуры, такие как Билл Клинтон и британский принц Эндрю, но и множество учёных из прорывных отраслей.
В 2010 году Эпштейн был вынужден официально зарегистрироваться в штате Нью-Йорк как опасный сексуальный преступник, а в 2015 году дело приобрело ещё более скверный оборот. Выяснилось, что в принуждении к сожительству нимфеток с Эпштейном участвовали сами учёные мужи, в частности трансгуманист Марвин Минский – учитель Курцвейля; что не только Билл Клинтон и демократические чиновники, но и такие именитые профессора как биолог Мартин Новак, физик Лоренс Краусс, математик Натан Мирволд, лингвист Стивен Пинкер релаксировали на карибском острове Малый Сент-Джеймс, куда девочек завозили на 38-футовом корабле, а также на самолёте Gulfstream, имевшем прозвание «Лолита-Экспресс». На том же острове в Карибском море была зарегистрирована компания Southern Trust Co., занимающаяся серьёзными научными разработками, в частности, «базой данных ДНК и майнингом данных». Там же был возведён оккультный храм с большим подземным лабиринтом, имеющий архитектуру культовых сооружений «непонятной веры».