Он снова бросил на меня взгляд, теперь уже обеспокоенно.
– Выглядите неважно. Какая-то бледная. Я могу съехать с магистрали и отвезти вас в больницу. Мне несложно.
Живот скрутило совсем, и нахлынула паника. Не знаю, отчего меня объял такой ужас.
– Не надо, пожалуйста. Все нормально. Честно. Пожалуйста. Не останавливайтесь.
Он потер подбородок.
– Ладно. Но как только доберемся до Филадельфии, сразу покажем вас доктору.
Позже Эд рассказывал, что действовал вопреки тому, что подсказывал здравый смысл: что-то в моем голосе заставило его продолжать путь.
Я с облегчением вздохнула, прижалась головой к окну и закрыла глаза. Сон уже одолевал меня, но тут прозвучал низкий голос Эда, и я вздрогнула:
– Как вас зовут? Вы местная?
Как меня зовут? Никак. Я крепко зажмурилась и постаралась сосредоточиться, но в голове был сумбур и туман. Тогда я сделала глубокий вдох и приготовилась рассказать ему правду. Рано или поздно она все равно вышла бы наружу.
– Не знаю. Дело в том, что… – я остановилась и снова набрала воздуху. – В общем, я помню только, как шла по дороге, держась за голову, а до этого ничего не помню.
– То есть вы не помните, как поранились?
– То есть я не знаю, кто я. Я помню только то, как шла по дороге и села к вам в машину.
Эд тихонько присвистнул.
– Амнезия?
– Наверное.
У меня совсем не осталось сил на разговоры.
– Я очень устала. Вы не возражаете, если я просто отдохну немного?
– Конечно. Не хотите перебраться на спальное место? Там удобнее.
В более адекватном состоянии я бы, может, и поосторожничала, снова заподозрив угрозу, но не в такой степени измотанности: я еле держалась прямо. Извернувшись назад, я увидела за креслом большую кровать, которая так и манила вздремнуть. Эд съехал на обочину, я протиснулась туда и заползла под мягкое зеленое одеяло, пахнувшее свежей хвоей. Телу стало тепло и уютно, и остаток путешествия я проспала мертвым сном.
Когда мы добрались до дома, Эд разбудил меня.
– Эй, – сказал он, легонько ткнув меня пальцем. – Просыпайтесь. Приехали.
Я подняла голову, щурясь на ярком свету, который лился через окна мне прямо в рот, через зубы, как будто запачканные песком. Эд помог мне вылезти из кабины, и я заметила, что исчез прицеп. Я в замешательстве поглядела на Эда.
– Груз довез. Вы проспали остановку, – объяснил он, беря меня за руку. – Давайте-ка пройдем в дом и рассмотрим вас поближе.
Мы прошли по дорожке до одноэтажного белого домика в стиле кейп-код, с темно-синими ставнями и цветочными ящиками у каждого окна. По другую сторону широкого двора с массой деревьев стоял просторный гараж. Розовые и васильково-синие цветы под окнами пенились через край, и вообще дом выглядел очень гостеприимно. Не успели мы дойти до двери под маленьким навесом, как она открылась и миниатюрная женщина с копной рыжих волос протянула мне руку и произнесла:
– Заждалась вас обоих. Я Джиджи. Проходите в дом.
– Привет, дорогая, – сказал Эд, быстро обняв ее на пороге. – Вот девушка, которой нужна наша помощь.
Я сообразила, что, пока я спала, Эд позвонил жене и предупредил, что привезет домой автостопщицу, которая слегка не в себе.
Не теряя времени даром, Джиджи провела меня на кухню, безупречно чистую, и усадила. Осмотрев мою голову, она повернулась к Эду и что-то сказала, но я не расслышала, что именно.
– Надо отвезти вас в больницу, просто на всякий случай, – теперь она уже обращалась ко мне. – На поверхности ничего особенно страшного, но я не вижу, что внутри. Пусть назначат обследование, чтобы иметь полную картину.
Тут я осознала, что сильно голодна и не помню, когда в последний раз ела. Словно прочитав мои мысли, Джиджи поставила передо мной чашку чая и английскую булочку с маслом.
– Только поешьте сначала, – сказала она, легонько потрепав меня по спине. И я сразу поняла, что именно такой женщины мне в жизни не хватает, что бы это ни значило.
4. Эддисон
К сожалению, Гэбриел не поехал сегодня к матери вместе со мной, посчитав, что нам с Блайт будет удобнее провести вечер вдвоем, получше узнать друг друга и обсудить свадебные планы. Она явно старается, чтобы я чувствовала себя комфортно, но я все равно ее побаиваюсь, и за полчаса езды от дома Джиджи и Эда до Честнат-холла мое беспокойство только возрастает. На секунду притормаживаю на подъездной дорожке. Странная вещь – амнезия: ты забываешь факты, но не навыки. Я могу забыть, кто я и была ли у меня когда-нибудь машина, но буду помнить, как водить ее. Паркую «киа», глушу мотор и подхватываю с пассажирского сиденья папки, взятые по настоянию Блайт. Они набиты вырезками из свадебных журналов, которыми она меня снабдила, велев отобрать все, что мне нравится.
Я представляла себе скромную свадьбу, только для близких: Эда, Джиджи, семьи Гэбриела и, возможно, кого-то из их ближайших друзей. Но месяц назад, когда мы сказали его родителям, что хотим пожениться, дело приняло иной оборот. Мы как раз сидели у них дома, в столовой, и пили кофе после обеда. Гэбриел объявил о нашем намерении, и я увидела, как краски исчезли с лица Блайт. А Тед улыбнулся и сказал:
– Ну что ж, я подозревал, что все серьезно. Поздравляю, сын.
Взгляд в мою сторону.
– Добро пожаловать в нашу семью, Эддисон. Рад за вас обоих.
Блайт быстро взяла себя в руки и улыбнулась:
– Вы уже выбрали день?
– Мы хотим простую свадьбу. Чем скорее, тем лучше, – Гэбриел посмотрел на меня через стол. – Да, Эдди?
– Да.
– Что ж, я понимаю, вы не хотите терять время, и маленькие свадьбы – это чудесно, – сказала Блайт. – Но, может быть, мы с Эддисон обсудим это немного подробнее, прежде чем вы примете решение окончательно? Ты не возражаешь?
Она посмотрела прямо мне в глаза.
И вот я явилась к ней с этими папками, иду от машины к дому с некоторой опаской, однако надеясь, что мы договоримся о чем-то маленьком и неторжественном. Я уже у крытого входа, Блайт стоит в дверях, на ней белые брюки из струящейся ткани и бирюзовая туника. Из украшений только пара золотых колец в ушах. Она выглядит и повседневно, и элегантно, очаровывая меня изяществом и непринужденностью манер.
– Эддисон, – произносит она, широко улыбаясь, и привлекает меня к себе, обдав ароматом духов. – Проходи, моя милая.
Она выпускает меня из объятий и закрывает дверь. Я роняю одну из папок.
– Прошу прощения, – говорю я, нагнувшись и поднимая папку.
– О, замечательно, Эддисон. Ты принесла фотографии. Надеюсь, поделишься со мной идеями.
– Конечно, с удовольствием.
– Грейс поставила нам тарелку вкуснейшего песочного печенья и ромашковый чай на веранде, – говорит Блайт, показывая дорогу.
Возможно, в той жизни, которую я не помню, мне случалось бывать в таких роскошных домах, но я все равно каждый раз испытываю благоговейный трепет в семейной резиденции Гэбриела – величавом каменном здании с отдельным флигелем под гаражи. Мы с Гэбриелом встречались уже несколько месяцев, когда однажды на выходных он привез меня сюда показать дом в отсутствие родителей, и я ахнула при виде этих комнат – одна прекраснее другой. В обширной гостиной – три секции, где можно расположиться компанией, рояль и французские окна, ведущие на террасу перед бассейном. Библиотека – рай для книголюба, тихое убежище с темно-зелеными стенами, стеллажами от пола до потолка, безразмерными кожаными диванами и креслами. Но мне больше всего понравилась веранда – светлое остекленное пространство с купольным потолком, заполненное растениями и цветами, из-за чего кажется, что ты в саду. Прекрасная комната, я могла бы поселиться там навечно.
На веранде Блайт устраивается за стеклянным столиком у окна и приглашает меня сесть напротив. Я сажусь и кладу на стол свои вырезки, а перед ней уже лежит папка с буклетами и распечатками.
– Теперь давай обсудим, чего бы тебе хотелось, – говорит Блайт и снова улыбается мне.